Телефон недоверия

— Крыса, откуда у тебя мой номер?! — возмущенный мужской голос орет в трубку так, что вот-вот из нее посыпятся искры.

— Ваши знакомые дали. Сказали, что вы много работаете и мало отдыхаете, — вру я.

Так я начинаю обзванивать «холодную» базу: наобум набираю номера гостиниц, банков, школ, больниц. Сама ищу себе клиентов. Вернее, нарываюсь на них.

— Какая прелесть — звонишь и не знаешь, на кого нарвешься, — ехидничает мой шеф Елизавета Геннадьевна, тетка с гигантской татуировкой масок комедии дель арте на левом плече. Она перебирает стопку с заказанными билетами, вкладывает их в конверты, сверху аккуратно пишет адреса для «мальчиков-курьерчиков».

— Звони! — командует Геннадьевна, и я набираю номер некой Галины Юрьевны Стародубовой.  Пятьдесят седьмой год рождения, бухгалтер — больше мне об этой женщине ничего не известно. Попробую пригласить ее в «Сатирикон» на музыкальную комедию «С любовью не шутят».

— Спектакль шикарнейший! Костюмы и декорации! Песни и танцы! Яркий, фарсовый, комедийный, легендарнейший… Так и скажи! — громко шепчет Елизавета, пока я дожидаюсь ответа.

Жду с минуту и — ура! — дозваниваюсь.

—Эй, салям-алейкум, дэвущка, я щас на стройке, занят, не слышу ничего, пэ-рэ-зва-ню тебе позже, давай? — мужской голос с ярко выраженным акцентом дает понять, что набранный номер хоть и существует, но уже не принадлежит Галине Юрьевне. Немного растерявшись, кладу трубку.

— Ты че, трубку бросила?! — тут же вскипает Елизавета. От возмущения она начинает размахивать искусственными ногтями. Первый день я должна отработать под ее наблюдением.

— Запомни! Если ты дозвонилась и не знаешь, кто это, все равно начинай спитчевать!

Елизавета — прирожденная трещотка с тремя мобильными телефонами. Кажется, эта женщина просто создана для телефонных звонков и ей очень не хватает третьего уха. Она отчеканивает имя испанского драматурга Педро Кальдерона де ла Барки быстрее любой скороговорки и хвастается тем, что делает в день более двухсот звонков и совершает сделку меньше чем за две минуты. Елизавета уверяет меня, что это дело опыта и со временем я стану высококлассным театральным агентом.

— Ты один раз рассказала про спектакль, второй раз рассказала, а на десятый у тебя уже появится ощущение, как будто ты сама на нем побывала! — Елизавета, не сдерживая восторга, вертится из стороны в сторону в кожаном кресле, будто хочет взлететь. Стены ее кабинета помпезно украшены театральными масками с перьями и блестками.

Спитч в театральном колл-центре состоит из пяти шагов. Первые два шага — это приветствие и краткая история. Нужно поздороваться, представиться и объяснить цель звонка.

— Грустный человек — это не человек, а маленькое комнатное чмо! Ты хочешь общаться с таким человеком? Не хочешь! Вот и клиент не хочет, поэтому твое «здравствуйте, добрый день» должно прозвучать гипернереально позитивно, — Елизавета пытается заставить меня улыбаться.

Вместе со мной телефонным премудростям учатся две девицы, только что окончившие школу.

— Почему высшее не пошли получать? — спрашиваю обеих.

— Денег нет! — выпаливает белобрысая Света, которая по телефону почему-то представляется всем Ренатой. — Хотя я б хотела в Гнесинку поступить, на джазовое.

— Ты б хотела, а я вот не хочу. Я вообще как-то не обламываюсь! — парирует в ответ Лера-брюнетка. Она называет актера Оскара Кучеру «Кучером» и неправильно ставит ударение в его имени. Но не обламывается — это точно.

Что ни слово, то Цицерон

Презентация спектакля — третий шаг, основная часть спитча. Как правильно говорить о предстоящем театральном событии, мне вызвался объяснять помощник Елизаветы Геннадьевны — Игорь Геннадьевич, парень с косым глазом, на которого страшно смотреть. Когда-то Игорь продавал билеты на улице, но потом понял, что по телефону это получается лучше.

— Я теперь не просто продаю, я несу культуру в массы! И ты будешь нести культуру в массы! — почти во всем, что говорит Игорь, есть что-то сектантское.

Игоря и Елизавету я сразу заподозрила в родстве — у них много общего, помимо схожих отчеств и горячего желания постоянно кому-то звонить. Жадные до сделок, каждый день они уносят рабочие телефоны домой. Смешно перекрикиваются, сидя в соседних кабинетах. Оба уверены, что их театрально-продюсерский центр имеет отношение к искусству. Оба фанатеют от Сергея Безрукова.

— Сейчас мы будем звонить моей жертве, — Игорь набирает номер некой Марии Ильиничны и приказывает внимательно слушать разговор. На просьбу включить громкую связь никак не реагирует.

— Алло, здрасьте-здрасьте, моя богиня! — Игорь говорит противно заискивающим тоном. — Звоню вам похвастаться! У нас скоро состоится обалденнейший, шикарнейший спектакль «С любовью не шутят». Но там шутят так, что брови отскочат! Да-да-да, это комедия! Сашка Носик там играет, любите его? И Ленка Бирюкова! Да-да-да, из сериала «Саша и Маша»! Испания, XVII век! Сеньоры и прекрасные дамы! Так что срочно запасайтесь театральными памперсами, мадонна моя! Сходите — отдохнете, развеетесь! Встретите меня в антракте и расцелуете! Вам местечко в начале или в серединочке посмотреть? — и без громкой связи слышно, как Мария Ильинична во всем радостно соглашается с Игорем.

Когда монолог Игоря доходит до размышлений о коньяке с шоколадкой и романтичной прогулке по вечерней Москве, я понимаю, что Мария Ильинична уже окончательно перенеслась в средневековый мир. Женщина безропотно соглашается на покупку билетов — себе и мужу. На ее месте я бы, не растерявшись, бросила трубку.

Игра в халяву

— Да мне по барабану, что они там говорят в ответ! — хорохорится Игорь. — Должно быть много поддакиваний. Чем больше поддакиваний, тем выше шанс успешной сделки! Они думают — идти в театр или не идти, но че тут думать?! Я уже все за них решил!

Покупка Марией Ильиничной двух билетов — это называется рехешем. В театральном колл-центре всегда есть возможность увеличить сделку за счет друзей и родственников клиента. В театр ведь мало кто ходит в одиночестве.

Лера и Света, зная это, пользуются «незнакомыми» номерами и звонят своим ухажерам в надежде, что те заходят купить для них билеты в театр. Это напоминает мне шуточные звонки наобум, которыми все мы грешили в детстве.

— Звоню своему бывшему, и, прикинь, он узнал меня! Пришлось трубку бросить, — от смеха Лера хватается за живот.

— А мой меня, наоборот, не узнал! Вот коз-з-зел! — обижается Света.

Четвертый шаг — это так называемая «вилка цен», напоминание людям о халяве, которая водится в театре. Если скидок на билеты нет, их надо придумать. В голове Елизаветы Геннадьевны прописана беспроигрышная схема того, как это нужно делать.

— Ну, знаете, это как в «Спортмастере» акция-провокация: спортивный костюм, который стоил пять косарей, сейчас стоит тысячу восемьсот. И ты думаешь: блин, надо брать! Здесь точно так же. Ты говоришь человеку, что ему билет обойдется не в пять-семь тысяч рублей, как это было два года назад в день премьеры, а всего лишь в тысячу или чуть дороже, и он тоже начинает думать: блин, надо брать! — глядя на Елизавету, я понимаю, что эта женщина может без труда впарить что угодно и кому угодно.

— А теперь, девочки, давайте вспомним, что такое словарь торгашей, — Елизавета продолжает нас дрессировать. — «Купить», «продать», «стоит», «цена» — забудьте эти слова, их для нас не существует. Наш клиент не должен задумываться, что ему придется распрощаться со своими деньгами. Вместо «тысяча рублей» что мы говорим?

— Косарь! — выпаливает Света.

— Не «косарь», Света, а «десять соточек»! Ну или хотя бы «косарик»! — поправляет ее Игорь, выкрикивая из соседнего кабинета.

— Если человек сомневается — что нужно делать? Надо ему сказать: «от тысячного зала осталось всего двадцать мест», — наставляет Елизавета. — И даже если спектакль через два месяца, надо говорить «уже скоро». Знаете, как на них это действует! Сразу хватают билеты!

Это и есть последний, пятый, шаг общения с клиентом — заключение сделки.

В первый рабочий день я обзванивала исключительно «Газпром» и «Банк Москвы», и не заключила ни одной сделки. Меня не посылали — мне просто вежливо отказывали.

— Что вы мне предлагаете? Билеты в театр? Первый раз о таком слышу, чтоб билеты по телефону продавали! — изумился басовитый мужчина. Еле сдержалась, чтобы не ответить «я тоже».

На следующий день я не пришла в колл-центр. Вакансия театрального агента по-прежнему висит на сайтах поиска работы. Только теперь она называется «арт-менеджер». С пометкой «срочно требуется».