Светлана Рейтер о своем визите в ФСБ

— Был опрос, он начался в 10 утра. Беседовал со мной оперативник Игорь Савельев. Вопросов было, наверное, 10–15. Неделю назад мне позвонили по телефону и уточнили, могу ли я с ними побеседовать по поводу Игоря Александровича Каляпина — в рамках проверки по делу о разглашении Игорем Каляпиным тайны следствия. Поскольку, на мой взгляд — подчеркну, это мое оценочное суждение, — Игорь Александрович в моем интервью для журнала Esquire ничего не разглашал, я решила сходить. Хотя могла и отказаться. Мне кажется, Каляпин никакой тайны следствия не разглашал — наоборот, привлекал внимание общественности к тому, что следствие по делу Ислама Умарпашаева не ведется. Такой вот парадокс: человека привлекают за разглашение тайны следствия, когда он говорит, что следствие не ведется. Я пришла в ФСБ с адвокатом Дмитрием Динзе («Агора»). 

— Вопросы показались мне довольно странными. Спрашивали, есть ли у меня дома компьютер. Если ли с него доступ в интернет. 

— Не знаю, я не следователь. Я знаю только то, что Каляпину вменяют разглашение тайны следствия в нескольких СМИ. Я знаю, что уголовное дело пытались возбудить дважды. Два раза следователь Игорь Соболь отказал, потому что он не видел там предмета для возбуждения дела. 

— Я не знаю, но мой адвокат сказал, что если уголовное дело возбудят, то вполне вероятно, что я буду свидетелем. Сейчас, если честно, меня больше всего волнует мой компьютер, за которым я работаю и в котором ничего нет. Еще у меня спрашивали, имею ли я доступ к почтовому ящику Игоря Каляпина, — нет такого доступа. Пересылал ли он мне какие-то файлы, касающиеся дела Умарпашаева — не пересылал. 

В интервью, опубликованном год назад в русской версии журнала Esquire, председатель Комитета против пыток Игорь Каляпин рассказал Светлане Рейтер о том, что дела о похищении людей в Чечне не расследуются, и о причинах, почему власти не расследуют эти преступления. Материал был признан лучшей публикацией 2011 года по версии ИД Independent Media.