Старые дачи. Таруса

Таруса

Мои родители — Нина Ватолина и Макс Бирштейн — оба замечательные художники. В 1960-е годы папа писал портреты людей, чье творчество ему нравилось, и упросил ему попозировать Василия Алексеевича Ватагина, известного скульптора-анималиста, у которого, как и у папы, была мастерская на Масловке. Пока папа писал его портрет (это был триптих — в центре Ватагин за работой, по бокам кусочки его мастерской), он познакомился со всей его семьей. У Ватагиных была дача в Тарусе. А в шести километрах от Тарусы был пионерский лагерь художников, куда меня по моей огромной просьбе отправили родители. А так как я была девочка шустрая, мама часто приезжала меня проведать, поболтать и посмотреть, как я там себя веду. Проезжала через Тарусу, шла пешком до лагеря и совершенно влюбилась в эти места.

Вскоре мама познакомилась с Ватагиными, увидела их дом и загорелась желанием жить в Тарусе. А она любила, чтобы ее желания исполнялись быстро. Мы сняли дачу около Ватагиных и первый год прожили там. Потом она купила маленький кусочек земли со старым домиком и решила строить новый. Это сейчас готовые дома продаются на каждом перекрестке, а тогда каждое бревно купить — это была целая история. Мы с папой к ее планам поначалу отнеслись скептически. Папа был большим путешественником, писал с натуры по всему свету. И он ей сказал: «Весь мир перед нами, а мы сядем на одном месте и будем сидеть? Это невозможно». А я добавила: «Зачем нам дом, лучше мне туфельки купи красивые». Мама нас выслушала с интересом и принялась за строительство. Для этого, кстати, понадобилось разрешение Союза художников — просто так второй дом нельзя было иметь на участке. Поэтому считалось, что родители строят мастерскую.

Нина и ее деревянный дом

За срубом мама с одним тарусским господином зимой поехала в Ферзиково — городок около Калуги, где была фабрика. Ей хотелось такой русский теремок из больших бревен, а ей на это говорили: «Это на сарай такие берут!» Сруб сюда везли на подводах, запряженных лошадьми, потому что иначе нельзя было подъехать. А весной началась стройка. Каменщик сложил фундамент, очень высокий, и печку. Когда все доделали — строительство заняло полгода, — мы устроили новоселье. Все ликовали, и папа впервые поднял тост, который стал потом традиционным: «За Нину и ее деревянный дом!».

Мама потом так описала эти события во второй части своей книги «Наброски по памяти»:

«С того зимнего дня, с той метели в лесу, когда плотник учил меня размечать бревна для сруба, — каждый ствол, упавший под топором, чтобы лечь в стену моего дома, — был еще и корнем, породнившим меня с тарусской землей. Всю зиму, пока строился дом, я испытывала волшебное чувство рождения: каждый венец сруба, каждая матица, каждая лага, каждый дверной или оконный проем, весь чертеж, весь склад был рожден мною. Cила этого чувства никак не соответствовала скромной реальности — всего-то одна комната с печью и окнами на все стороны света да наверху моя восьмиметровая крепость. К ней поднималась с южной стороны лестница, опиравшаяся на маленький балкон, со всех сторон закрытый стеклами, — кубик стеклянный, моя обсерватория, мой маяк, открывавший все земные и небесные дали».

Уплотнение и расширение

Нам всегда казалось, что у нас огромный дом. Но когда ко мне сейчас приезжают друзья, они всегда поражаются тому, как мы здесь все умещались. Расширяли дом мы несколько раз. Сначала вдвое увеличили террасу. Когда я вышла замуж, пристроили комнату для меня. А шесть лет назад добавили еще галерею и мастерскую — параллельно со строительством дома для моей дочки Маши и внука Сени. В галерее я каждое лето развешиваю родительские картины, специально привожу их из Москвы.

А Машин дом — это была очень серьезная акция. Маша сама навела меня на мысль о нем, когда однажды приехала с молодым человеком и поселилась в моей комнате. Было немножко скученно. А потом Маша и говорит: «У меня ребенок будет». И все вышло складно: я договорилась с соседкой тетей Марусей, что я в обмен на ее участок покупаю ей квартиру. Проект дома сделал мой муж Алексей. И теперь здесь Сеня проводит каждое лето, начиная с трехмесячного возраста.



Я, собака Ава, внук Сеня

Дача сегодня

Каждый год я устраиваю здесь дни памяти папы. Он умер 9 июня в Тарусе, и в этот день я всегда приглашаю друзей — тех, кто его знал. Моя таджикская подруга делает очень вкусный плов, я всех им угощаю. Еще в первую субботу августа в Тарусской картинной галерее проходит выставка «Москва — Таруса». И после нее вся компания художников — клан Ватагиных, клан Браговских, Ира и Толя Старженецкие — перетекает сюда, в дом и на веранду.