Старые дачи. Свистуха

​«В начале прошлого века земля, на которой стоит наша дача, была частью огромного участка, который принадлежал художнику-передвижнику Сергею Иванову. Он писал картины на исторические сюжеты, его работы есть и в Третьяковке, и в Русском музее. Кроме дома, в котором Иванов жил, у него было несколько маленьких избушек, повернутых окнами к разным сторонам света – в них он мог творить в разное время суток. В этих же краях было имение Виктора Васнецова, где часто гостил его брат Аполлинарий. Он дружил с Ивановым, и когда в 1910 году тот умер, сделал эскиз надгробной плиты для его могилы.

В тридцатых годах жену Иванова вынудили отдать часть земли государству, и один из участков достался некоему Ивану Николаеву. Сейчас он бы назывался ландшафтным дизайнером, а тогда был главным архитектором по озеленению строящегося канала имени Москвы. В 1936 году Николаев построил бревенчатый дом. Его и купил у жены Николаева в 1947 году мой двоюродный дед нейропсихолог Александр Романович Лурия».

Письма Фрейду и опасные гости

Тогда это место считалось очень далеким от цивилизации: от железнодорожной станции надо было идти пешком минут сорок и переправляться через канал на пароме (его сняли только в 1980-х, когда построили хорошую дорогу от станции Морозки). В общем, попасть сюда было трудно, зато здесь была настоящая дикая природа, которую Александр Романович, будучи романтиком, очень любил.

Лурия проводил на даче много времени. Здесь, на втором этаже, он написал, например, две свои научно-популярные книги — «Потерянный и возвращенный мир» (о раненном в голову лейтенанте Александре Засецком, который, несмотря на серьезное поражение мозга, смог написать мемуары на три тысячи страниц) и «Маленькую книжку о большой памяти» (о мнемонисте Соломоне Шерешевском, который мог запоминать любые объемы информации и которого Лурия в течение тридцати лет наблюдал и учил забывать лишнее). Здесь же он готовился к лекциям, которые читал на нескольких отделениях психфака МГУ. Каждый год переписывал их от начала до конца. Писал он в тоненьких тетрадях, которые потом сшивал, — этих тетрадей здесь очень-очень много. Почти весь архив Лурия хранится на даче. Только самые ценные вещи вроде писем Фрейда хранятся отдельно (еще в юности, когда он жил в Казани, Лурия написал два письма Фрейду и получил от того ответ. Они хранятся в своих родных «фрейдовских» конвертах — только марки из них Александр Романович вырезал).

Часто на дачу приезжали гости — обычно приятные, но бывали и исключения. В конце 1960-х собирали подписи от Академии наук против диссидентов — возможно, против Сахарова. Приехала комиссия, которая хотела, чтобы Лурия в этом поучаствовал. Жена, Лана Пименовна, провела гостей на террасу, поила чаем и занимала разговорами, сказав, что Александр Романович скоро спустится. А он взял и убежал. Он был везучий человек — мог убежать, не подписав, и как-то ему это сходило с рук.

Прогулки с Марией Кнебель и няня Оля

Дачная жизнь во времена Лурия была устроена так. Александр Романович вставал рано, садился за свой стол на втором этаже и писал. Потом бежал вниз, быстро хватал огурец с грядки и возвращался за работу. Спустя еще какое-то время жена Лана Пименовна ему кричала: «Аленька, иди пить чай». По вечерам они с женой и дочкой Леной шли гулять куда-нибудь далеко, вдоль канала. Часто заходили за соседкой и другом, театральным режиссером и актрисой Марией Осиповной Кнебель, которая жила в десяти минутах ходьбы. Александр Романович любил повалять дурака и, по слухам, о своем появлении Марию Осиповну оповещал кукареканьем или лаем.

Дачное хозяйство вела тетя Оля, няня. В семью она пришла в 1908 году, чтобы ухаживать за моей только что родившейся бабушкой. Тетя Оля пекла на даче большие пироги с резными перегородочками — яблочные, ягодные. Она была верующая, в отличие от всех, кто ее окружал. И когда она видела моих кукол — Буратино с глазами-бусинками и лупоглазого мальчика Сережу, — то начинала неистово креститься. Для нее это были дьявольские существа. А я дразнила: «Тетя Оля! А бога нет!» Она обижалась.






Первый канал об Александре Лурия

В 2002 году, к столетию Лурия, Первый канал решил сделать о нем передачу. Большой ее кусок был посвящен даче. Передача была псевдодокументальная — Александра Романовича изображал артист. Он садился за стол на втором этаже и что-то писал мелким аккуратным почерком, его надо было водить по всем местам, где Лурия любил гулять. Ходили они и к даче Кнебель, и, по-моему, он даже кукарекал.





Мой муж Георгий Николаевич, дочь Саша, внук Саша, я, дочь Катя

Дача в Свистухе сегодня

В нашем дачном поселке есть футбольное поле. Недавно стало известно, что, если его никак не освоить, — поле могут продать под дачные участки. Тогда жители поселка решили поле привести в порядок, а по краю сделать детскую площадку. Строили ее, как раньше, всем миром. Собирали деньги: кто не хотел — не сдавал, кто мог — сдавал много. У кого были краски — несли краски. У кого были трубы — несли трубы. Все, кто не были знакомы, тогда перезнакомились.Торжественное открытие освещалось в местной газете. И теперь на этой площадке дети проводят время чуть ли не круглосуточно. Надеемся, что угроза миновала.

Нам всем очень дорого, что этот дом практически не меняется — в нем витает особый семейный дух. Не знаю, насколько это место кого-то может спровоцировать на творческую работу, но моя дочь Саша готовилась здесь ко многим экзаменам — говорит, что стены, старый письменный стол Лурия и старые фотографии очень располагают к учебе.