Союз нерушимый

План Черкизовского рынка

1. Консульство Таджикистана

2. Контейнер №9, Сиреневая ярмарка

3. Кафе «Люля-кебаб»

4. Крытая галерея Сиреневой ярмарки

5. Ресторан «Солнце», китайское фондю

6. Кафе «Душанбе»

7. Ресторан «Менора»

8. Вьетнамский продуктовый рынок

9. Вьетнамское кафе

10. Массаж: крытая галерея Сиреневой ярмарки

11. Китайский ресторан

12. Китайский продуктовый рынок

13. Китайский ресторан

14. Остановка такси, микроавтобусов

15. Измайловский рынок

16. Кафе «Лязетт»

17. Синагога

18. «Вьетнама», магазины вьетнамских пряностей

19. Магазин китайских продуктов

20. Стадион

21. Магазин китайских товаров

22. Продуктовый рынок

23. Вьетнамское кафе

24. «Фора-банк», банкомат

25. Продажа DVD

26. Узбекская кухня

27. Продуктовый рынок

28. Ресторан «Старый Баку»

29. Уличные кафе (вьетнамское, китайское, среднеазиатское)

30. Столовая «Трапезная» (вьетнамская кухня)

31. Китайское кафе

32. Арабский шалман

33. Китайское кафе

34. Автобусы дальнего следования

35. Измайловский вернисаж

36. Китайский массаж

37. Автобусы дальнего следования

38. Ресторан «Каспий» (китайская кухня)

Громкоговоритель над входом на Черкизовский рынок внятно приглашает «москвичей и жителей нашего города» пройти в пятый контейнер шестой линии рынка «АСТ». В контейнере демонстриру­ют по­следние модели обуви Salamander, «коллекция — зима». Замерзшие до полусмерти щуплые вьетнамцы и внушительные азербайджанцы чужой обувью не интересуются — свое бы продать. ­Прошлый год выдался неурожайным, и «жители нашего города» с тоской хватают за полу вальяжных покупателей; бывший обитатель города Ханоя, а ныне обитатель однокомнатной халупы на улице Хабаровской по имени Хан нервно курит сигарету, пытаясь объяснить двум капризным девицам, что «черные бриджи есть, но вот баталов — нет».

«Баталы» — это великан! Большие размеры на хороших женщин», — поясняет мне Хан уважительно. Его интересует, всегда ли я жила в Москве. «Да, всегда». — «А я раньше — в былалучше». Что ж, раньше и правда было лучше, кто спорит? «В Минска жил. В былалучше». В Белоруссии! В Белоруссии Хан учился, затем переехал в Москву, пять лет работал «на прессу» завода ЗИЛ, а потом встал к рыночному станку, и теперь контейнер на рынке «АСТ» (один из многочисленных рынков, входящих в состав Черкизовского комплекса) его, Хана, постоянное место работы. Очень холодно — Хан смешно топо­чет ножками по покрытому истертым паласом полу контейнера. Но «водка нельзя никак и обогреватель никак нельзя, от водки глупый будешь, а за обогреватель оштрафуют сильно»: над первым эта­жом контейнера есть чердачок с пестрым ба­рахлом — бриджи, блестки, «баталы» — и вся эта халабуда сгорит к едрене фене. Хану тогда и работать не­где будет, и ­но­чевать — когда сил доехать на улицу ­Хабаровскую нет. А от водки дуреют — вон Вася из контейнера напротив вчера ­перебрал, потерял телефон, упал в про­ход между торговыми рядами и сегодня стоит ни жив ни мертв. Он уже пробо­вал поправить здоровье дошираком, чаем с молоком и «Дюшесом» из горла, но ничего не помогает, и теперь он сто­ит в своем контейнере, вяло скалясь мучнистым белым лицом, похожий на гигантского опарыша, и переругивается с Ханом: «Ты, бля, тараканчик!» — «А ты сама — алкоголик!»

Черкизовский был и остается главным трендмейкером отечественной моды: фасоны, которые здесь появляются, неминуемо расползаются по всей России.

Черкизовский рынок огромен, его не зря называют государством в государстве; внутри действуют едва ли не десять полноценных рынков, входящих в структуры четырех обществ с ограниченной ответственностью. Это до сих пор — крупнейшая торговая база России. Каждый день здесь бывает больше миллиона человек, доход же торговцев в докризисные времена составлял по самым скромным ­под­счетам порядка миллиона долларов ­ежедневно. Стоимость аренды торго­вой точки, по словам хозяев контейне­ров, составляет от 1 до 4,5 тысяч долла­ров ежемесячно, и эта сумма платит­ся непосредственно арендодателю. Еще 58 тысяч рублей в месяц платится непосредственно администрации рынка. Работают же здесь едва ли не все национальности бывшего СССР и прилегающих областей, причем русские — в абсолютном меньшинстве: их, по словам самих торговцев, процентов десять от общего числа. Поэтому все важные рыночные объявления транслируются на русском и китайском языках; раньше к ним добавляли вьетнамский и азербайджанский, но китайский все-таки победил.

Этнический компот не каждому по вкусу — это место ненавидят жители близлежащих домов, и обитатели московского района Гольяново не рискнут в одиночестве любоваться луной и тусклыми московскими звездами: на Черкизовском случаются грабежи и драки, территория его внушительна, и желающих праздно пошататься в его непосредственной или опосредованной близости нет. «Там же сложная территория», — говорит Залина ­Му­савиева, начальник пресс-службы при УФМС города Москвы, которой по штату положено быть отважной. Раз в квартал они с милицией ловят на Черкизовском нелегалов, но задерживают немногих: «По за­кону хозяин контейнера должен платить штраф в размере 800 000 р. за каждого работника без регистрации — ему проще заплатить 1 000 р. за разрешение на работу, чем подпадать под штрафные санкции». Но, может быть, нелегалы во время проверок прячутся? Или даже разбегаются? «Бегут, конечно, — говорит Залина. — Мы даже видим, как они от нас бегут. Кого успеваем, тех и ловим. Все же, согласитесь, разбежаться не могут».