Шапито-шоу

Артист советского цирка Ван-Ю-Ли запускал в воду яйца и превращал их в живых уток. Иллюзионист Анатолий Сокол прикуривал папиросы от зрительских пальцев. Братья Кио заставляли красоток и львов исчезать в ящиках. Но вся эта бытовая магия кажется смехотворной по сравнению с тем, что удалось сделать в 2013 году современному менеджеру Максиму Никулину: он заставил великую московскую арендную ставку уменьшиться в 2 000 раз.

Максим Никулин — сын Юрия Никулина, но сам не артист. Унаследовал от отца мягкую усмешку и 18 с лишним тысяч квадратных метров на Цветном бульваре. В этот цирк пришел работать в 1990-х, когда убили заместителя Юрия Владимировича — кто и почему, следствие до сих пор не уточняет. С тех пор в цирке почти не менялся репертуар — разве что иллюзионисты исчезли: говорят, все их секреты так часто и убедительно разоблачали по ТВ, что теперь на фокусы даже детям смотреть неинтересно.

В феврале Никулину позвонил корреспондент РИА «Новости» — уточнить, какие именно собачки, слоны и акробаты вошли в новую программу «На бис!» (хотя из названия понятно, что те же самые). Никулин перечислил артистов и заодно обронил, что цирку сильно подняли аренду, с 40 миллионов рублей в год до 90 с лишним, и в таких условиях точно пора валить — да вот хотя бы во Францию, где у них уже давно оборудовано шапито. Заявление наделало порядочного шума, и через пару недель правительство Москвы объявило: примерно 18 000 рублей в год за все помещение. Крибле-крабле-бумс!

 Хеппи-энд вышел социалистическим — да и сам цирк изнутри кажется заповедником социализма. На проходной — распоряжение о профилактическом осмотре: всем артистам явиться в медкабинет с баночкой мочи. Танцорам следует трижды в неделю посещать балетный класс. Никому нельзя «выходить в фойе в сланцах». Многие сотрудники действительно шлепают в резиновых тапках (хорошенькие танцовщицы — в «кроксах»), и все неправдоподобно дружелюбны и вежливы. Профессиональные династии не просто существуют рука об руку десятки лет — они создают сложноустроенные кланы, где, допустим, клоун Александр Червоткин — племянник повелительницы слонов Корниловой, а наследник казахской цирковой империи Алиевых соединяется с воздушной гимнасткой из северного рода. Все это напоминает сложные перипетии сериала «Игры престолов» — но здесь все делается по любви.

 Пространство за манежем похоже на  аэропорт: закольцованные коридоры ведут в отсеки, где в ожидании рейса топчутся на месте серьезные слоны. В душевой моют пегую лошадь. Слабо тянет опилками. Подтявкивают собачки. В обезьяннике рослый парень успокаивает визгливую мартышку бананами и валокордином. В гимнастическом зале прыгают гладкие, блестящие от пота артисты, костюмеры несут куда-то фирменные пакеты с колготками Wolford, а под вывеской «Хищники» решительная блондинка Татьяна Мащенко вычесывает псов. Ее конек — собаки, которые скачут верхом на лошадях. У Мащенко командный голос и, оказывается, уникальный номер: «Кое-где в России собачки работают на поньке, но на полноценной лошади катаются только у меня». Собаки — сплошное загляденье, их целая дюжина: есть овчарки, фокстерьер, той-пудель, самоеды. 

Как сделать из собаки жокея? «Ставишь собаку на лошадь, катаешь. Она поначалу в шоке. Потом начинает получать удовольствие, и сейчас у нас проблема — как собак с манежа выгнать».

Этажом выше, в кабинете с окном, упирающимся в глухую серую стену универмага «Цветной», сидит и курит в окружении сотен фарфоровых такс Максим Никулин. Он не похож на человека, который только что, в сущности, выиграл в лотерею 40 миллионов рублей, и обстоятельства истории, всколыхнувшей новостные ленты, излагает устало: «Вы поймите, я бы не смог вывезти цирк даже в Тулу. У нас 300 сотрудников. Это была метафора. Просто когда финансовый директор сказала, на какие суммы мы попадаем, я стал думать, как вести с этим борьбу. Провел крайне неприятную ночь. Вот когда 20 лет назад цирку объявили, что он теперь должен платить за корма для животных по коммерческим ценам, Юрий Владимирович пообещал, что привезет всех животных к мэрии и откроет клетки. Это подействовало. Сейчас что мы видим: всем без разбора фиганули космическую аренду, потом поняли, что погорячились, отыграли назад, извинились и, более того, даже дали льготу. В общем, с точки зрения среднего европейца, ничего особенного не произошло, но для нас это и правда событие».

Никулину в самом деле можно позавидовать. Подавляющее большинство цирков страны принадлежит советскому левиафану — Росгосцирку, несколько цирков в России относятся к Министерству культуры. В отличие от них цирк на Цветном — частное предприятие и, что называется, весьма эффективное. Сюда ходят смотреть на привычные жанровые постановки, не требующие дорогих арт-директоров и дьявольски сложной машинерии. Пресловутое шапито в Париже принадлежит частной компании Никулина и сдается в аренду — в частности, в марте там прошло несколько концертов Бьорк. Сам Никулин уже давно половину жизни проводит во Франции. По России курсируют еще несколько никулинских шапито — в общем, артисты не простаивают. Наоборот — цирк рекрутирует артистов со всей страны, снимает им в Москве квартиры. Годовой бюджет цирка — очень приблизительно 300 миллионов рублей. Артисты получают около 100 тысяч рублей в месяц. Гораздо больше, по словам Никулина, сжирают морские львы: «Месячный рацион сивуча — миллион рублей. Он ест красную рыбу, причем только свежую, и много. Тигры и львы тоже много едят, но мясо дешевле. Слоны, при том что здоровые, недорогие. Им что идет: сено, веники, фрукты, овощи, сухари. Правда, нужно водку давать или красное вино».

На кухне для животных — чистота и порядок: в рисоварке спеет рис, в блендере нарублен салат, в кастрюлях каша. Размер кухни — немногим больше, чем в кафетерии «Бутербро» в саду «Эрмитаж». Так и не скажешь, что тут готовят тонны еды. Никулин вспоминает: «В голодные времена артисты, конечно, ловчили: типа, на ежиков йогурт выписывали. Кстати, дрессированные ежики — это миф, они ни фига не делают. Один человек с ежиками работает, на него в цирк на Вернадского валом шли. Я тоже пошел. Играет музыка, ежики побежали-побежали по барьеру, ну и все — сверху просто не разглядеть, что происходит».

Билеты на представление в среднем стоят полторы тысячи, хорошо раскупаются и составляют 98% доходов цирка. Московский чиновник Сергей Капков, съевший собаку на определении эффективности культурных организаций, объясняет это так: «Детских развлечений в Москве очень не хватает, это факт. Вот мы отремонтировали Театр кошек, там сразу аншлаги. Вообще, цирк, зоопарк, все, что связано с животными — особенно экзотическими, будет в Москве всегда востребовано: мы северная страна, от этого никуда не деться.

Когда в 1990-х нужно было оформлять распорядительные документы, Никулин выбрал форму ЗАО, а не сделал, например, общественную организацию. Из-за этого цирк и платил по той ставке, которая действует в Центральном округе. Город не может просто отдать цирку это здание — иначе по закону ЗАО будет платить гигантский имущественный налог, этого экономика цирка просто не выдержит. Так что мы им назначили символическую сумму аренды — рубль за квадратный метр в год. Что мы получаем взамен — ну, во-первых, работу самого цирка. Это действительно символ Москвы, чего уж там говорить. Менеджмент цирка содержит здание за свой счет. А мы получаем квоту на билеты и дарим их детям из малоимущих семей — и это не один-два пригласительных, а несколько тысяч».

Еще одна важная часть цирковых расходов — логистика. Животных перевозят «Аэрофлотом» — это единственная компания в мире, которая соглашается иметь дело с цирковыми животными на международных рейсах. По Европе ездят автоколоннами. В Японию — поездом до Владивостока и оттуда на пароме. Впрочем, некоторых животных для японских шоу приходится покупать в Австралии — на острове карантин, и въезд российским обезьянам, птицам и лошадям запрещен.

Эффективность культурного предприятия в 2013 году подразумевает, что там можно потратить деньги на что-нибудь кроме культуры — например, поесть в интересном кафетерии. Максим Никулин приличный ресторан в цирке делать не хочет: «Я плохо учился в школе, но помню, что в параллельных цепях падает напряжение. Неохота распыляться. Я лучше пообедаю в отличном ресторане ЦДЛ, а сам буду делать отличный цирк». На самом деле Никулин немного лукавит — у него уже есть замечательный ресторан. Это расставленные по фойе цирка лотки с мороженым цвета зеленки, ядреной сахарной ватой, попкорном, леденцами и сладкой шипучкой. Для детей, которые здесь заказывают музыку, ничего лучше не придумаешь. Есть еще один способ заработка — фотографии с животными. Выглядит это диковато: на подиумах в фойе возлежат тигры и леопарды, крылатые собачки в маскарадных костюмах и прочее зверье. Сняться верхом на слоне — 1 200 рублей, прильнуть к тигру — 1 000 рублей, леопард стоит 800. Есть варианты и подешевле: «Зайка на ручках, киска — рядышком. Или можно с песцом. Две фотокарточки — пятьсот!»

На вопрос о том, куда в цирке пойдут свободные деньги, Никулин отвечает так: «Во-первых, с 1 марта мы повысили сотрудникам зарплату. Во-вторых, чем был всегда славен отечественный цирк? Это крупные акробатические номера, подкидные доски, воздушные полеты, качели. Но такие вещи дорого создавать, потому что делают их 10–12 человек. Им нужно минимум год репетировать, воспитывать животных, их нужно селить, кормить. Нужно шить костюмы, а это в среднем 2 500 долларов за штуку. Писать музыку, делать реквизит. Есть капитальные вложения. Мне один ремонт зрительских туалетов обошелся в 16 миллионов! Лестницу новую делали на фасад, миллионов двадцать туда бахнули. Опять же, давно хотели поменять лошадей на фасаде, потому что они уже никакие совсем. Да мало ли!»