Разговоры в городе

На станции Очаково
«У меня собака породы вельш-корги пемброк, как у английской королевы. Выглядит как овчарка, только лапы короткие и окрас рыже-белый. Ко мне во дворе одна женщина пристала. Раз пятьдесят спросила, что за порода такая, я ей пятьдесят раз ответил, что пемброк, — никакой реакции. Потом я плюнул и сказал, что это метис овчарки и лисы. Ну и все, теперь весь двор обсуждает, что я с лисой гуляю. Один мужик даже попросил клок шерсти дать — хочет своего спаниеля для охоты натренировать».

В маршрутке 728

«У меня дочь в Инязе учится, первым языком немецкий изучает, вторым — итальянский. У них можно выбрать и третий язык — как факультатив. И она захотела японский. А ей отказали — знаешь с какой формулировкой? «Такой выбор языков в юбилей разгрома фашистских войск кощунственен». Прям вот в заявлении так приписано».

Возле палатки «Табак»

«Была такая встреча — все выпускники нашей части. Все бывшие спасатели или пожарные. Ну, пива попили, повспоминали. И тут Серега говорит: «Знаете, я тут подумал, что за 10 лет не спас ни одного человека. Не успеваем просто: приезжаем, когда уже все понятно и можно не спешить». Кто-то из ребят подтвердил — мол, та же фигня. Я даже загордился, что в прошлом году собаку из горящей квартиры вытащил».

В пробке на Волгоградском проспекте

«Папа мой тут зарегистрировался в «Од­ноклассниках», посмотрел, типа, как кто выглядит. Потом смотрю — удалился. Говорит, все толстые и страшные стали. Я ему: «Ну ты-то у меня тоже уже не очень-то хо­рошо выглядишь». Так он знаешь как раз­обиделся? Ходит, носом шмыгает, со мной не разговаривает вообще. Проходит где-то неделя — а он записался в бассейн. Говорит, что будет от живота избавляться. А вчера в парикмахерскую сходил».

У входа в Московский зоопарк

«Хорошо, что сейчас правила перелета ужесточают, дьюти-фри закрывают и буйных пассажиров на учет ставят. Мы вот в Египет летели, а сосед по креслу лишнего выпил и начал буянить. Орал, кулаками махал. Ну, его кто-то успокаивающим ху­ком приложил, а сердце не выдержало — пришлось в Севастополе посадку совершать, тело выгружать».

В пресс-центре «Лужников»

«Ходили с коллегой на концерт к другому коллеге. Нормальный парень, из хорошей семьи, МГИМО закончил, мы с ним работаем давно, ничего, в общем, подозрительного. Ну, позвал на выступление. А оказалось, он в стиле гроулинг поет, это когда ревут и хрипят в микрофон одновременно. Я сначала даже не поняла, что это он так поет: думала, ему муха в горло попала».

В Media Markt

«Да я с мамой опять поругался, хочу ей цветов купить. К ней вчера знакомая за­ходила, святую воду из церкви принесла. Я сижу спокойно за ноутбуком, никого не трогаю, а эта тетя стала меня уговаривать эту воду выпить. Я отказывался-отказывался, но женщина упорная оказалась — в результате стала на меня водой брызгать. Ну и попала на ноутбук — теперь пара кнопок не работает».

На парковке у телецентра

«Слушай, массовка — это вообще непредсказуемо, я когда-нибудь с ума с ними сойду. Меня с мая одна женщина одолевала, во все двери билась, линию обрывала — возьмите да возьмите, хоть куда-нибудь, хоть на «кушать подано». Ну, дали ей роль в одном ток-шоу, надо было изобразить ба­бушку, которая выселила своих родственников, а их комнаты сдает гастарбайтерам. О’кей, все хорошо, снимаем. И тут посреди эфира, на фразе ведущего «вам же 71 год», она краснеет, бледнеет и вопит: «Семьдесят один? Старуху играть не буду!» И уходит. Посреди прямого эфира! И главное, ей по паспорту-то 76 лет».

В салоне «Моне»

«Решили уехать на ПМЖ в Германию, ребенок поставил условие: без морской свинки никуда не поедет. А это ведь грызун, ему нужен миллиард справок о прививках и анализах. Потратили такое количество денег, что можно было бы золотые зубы себе сделать. Потом его отказались впускать в салон: типа, животные должны транспортироваться в багажном. Но он ведь такой маленький… Позвали пилота. Он спрашивает: что за зверь такой? Мы говорим: хомяк. Что-то, говорит, больно жирный у вас хомяк — но все-таки оставил, слава тебе господи».