Разговоры в городе

В аэроэкспрессе

«Вчера в участок загремел — был приятно удивлен: ночь со мной коротали Николай II и Владимир Ильич Ленин. Хорошие мужики такие, настоящие, почти оппозиция. Бастуют против полицейского произвола, просят как-то урегулировать их вид трудовой деятельности — фотографии с туристами. Ильич говорит, хорошо еще, когда его вместе с Николаем вяжут, а то бывает, что одного: одному скучно сидеть».

За барной стойкой

«Надо было свадьбу снимать — ну, как обычно: выкуп, загс, ресторан, лимузин. А мне что-то все осточертело — купил себе с женой путевки на лыжах покататься, а за­каз отдал приятелю. Приезжаю, спрашиваю, как все прошло. А он говорит: прошло хорошо, только, когда ехали из загса, невеста вдруг вылезла из крыши лимузина и закричала что-то радостное, широко открыв рот и задрав голову кверху. А в этот момент над машиной летел голубь и «вы­стрелил» — прямо в яблочко. Настроение, в общем, было испорчено, и фотосессия не получилась».

У входа в «Глобус Гурмэ»

«Я когда услышала, как грохнули этого Деда Хасана, аж ахнула. Его же убили знаешь где? У ресторана «Старый фаэтон» на Большой Никитской. У нас там напротив как раз офис был, в подвале. Ну и мы там все время сидели: там ланчи были вкусные. У нас стандартный маршрут был: «Фаэтон», Leform, «Кофемания» — меня там до сих пор в лицо узнают. Ну и я тоже всех завсегдатаев знала. Я вот специально полезла посмотреть, как этот Хасан вы­глядел: нет, не помню такого. Хотя он же наверняка с охранниками в отдельном кабинете заседал. Но я, если честно, больше думаю не о нем, а о той женщине, ко­торую ранило. Там же задело еще какую-то молодую женщину несчастную, перебило спинной мозг. Лежит сейчас парализованная. И я вот все думаю: если б нам аренду не повысили и мы не переехали, на ее месте могла бы быть я. Почему дурь? А ты знаешь, что в меня несколько раз молния попадала?»

Возле Театра на Таганке

«Мне кажется, что воровство в России — это такая же национальная черта, как пьянство. Прихожу к своему родственнику, который работает на военном заводе. Знаешь, кстати, чем у нас занимается военный завод? Выпускает ситечки для раковин, чтобы туда не попадали картофельные очистки и всякая дрянь. Так вот, у Евгения Витольдовича весь дом этими ситечками завален. Я его спрашиваю: «Зачем вам столько?» А он виновато мне улыбается: «Ну, мало ли, пригодится». Зачем, вот зачем, ты мне объясни, он их тащит, если они ему не пригождаются ни для чего? Солить, что ли, будет на зиму?»

В парке «Кузьминки»

«У моего друга вообще забавная биография. До пятого курса он так никуда и не устроился работать. Ну, честно говоря, и учился он не очень-то здорово. Потом он вдруг неудачно с кем-то подрался, и его посадили в тюрьму. Он вышел, работы нет, денег нет — он запил. И вот теперь, год спустя, у него умирает какой-то родственник. Седьмая вода на киселе. Он его в глаза не видел вообще. И оставляет ему почти два миллиона. За что, а? Почему кому-то все, а кто-то после защиты диссертации в «Спортмастере» работает? Он же даже в СМС мне пишет «пашли пива попьем».
 

В «Империи фитнеса»

«У меня не подъезд, а седьмой круг ада. Соседи по лестничной клетке слева — жрицы любви из дружественной Украины. Справа — барыга с семилетним стажем. На верхних этажах живут казахи. Десять человек в двухкомнатной квартире. Перио­дически заливают всех соседей. На первом этаже — тихий пьяница дядя Сережа, ко­торый раз в год откуда-нибудь выбрасывается, чтобы убить себя. В прошлый раз с козырька подъезда прыгнул, пьяный был — и даже никаких ушибов. А в этот раз упал с верхнего пролета лестницы. Не убился все по той же причине. Сидит на лавочке в гипсе, грустный такой…»

На станции метро «Достоевская»

«Вчера снимали сцену с Гитлером. Семь часов мучился, в накладных усах потел, челку противную со лба сдувал. Ну, объявили перерыв, и мы пошли с ребятами в нашу столовую телецентровскую — как были, в костюмах. Я — Гитлер, Мишка — Геббельс и Пашка — Борман. Сидим, чай пьем, никого не трогаем. Тут подходит ко мне охранник и на всю столовую спрашивает: «Вы что? Вы где живете вообще?» Я опешил и прямо ему ответил: «На «Кантемировской», а что, собственно говоря, такое?» Только в студии уже понял, что, наверное, Гитлер с «Кантемировской» — это немного странно».

В поезде Москва–Питер

«У меня был одноклассник, который еще со школы все привык покупать. На переменке он у кого-то купил домашнее задание по математике — и поехал на районную олимпиаду. А потом это правило стало на все распространяться. Подрос — купил военный билет, сессию, дом, квартиру, потом место в государственной конторе. Про дачи и поступление детей я просто молчу. Иногда иду по какому-нибудь магазину и думаю: интересно, он уже это купил или еще только думает? И этот че­ловек сидел со мной на последней парте и играл в морской бой. Думаю, яхту он захотел еще тогда».

В «IKEA Теплый Стан»

«У нас есть семейная традиция: после каж­дого Нового года красим стены на кухне, потому что еще ни одно застолье не обошлось без праздничного открытия дедушкой бутылки шампанского. Каждый год придумываются различные методы со­хранения стен, но бесполезно. На этот раз встречали в ванной. Может, не так торжественно, зато для стен безопасно».

В УФМС Тропарево-Никулино

«Я работаю в суде, занимаюсь делами по мелким мошенничествам. На днях тут разбирал дело аферистов, которые продавали кухонную утварь с огромными скидками. Читал и удивлялся: какой дурак по­падется на эту удочку? Через пару дней звонит мать. Рассказывает, какой замечательный набор она купила за шесть тысяч рублей вместо пятидесяти. Ну ладно, она пожилой человек. Но вчера встречался с друзьями — рассказал им историю с ма­мой и кастрюлями. Они переглянулись и хором: «А мы тоже купили».

В магазине «Магнит»

«Шел из магазина, вижу — большое дерево, на верхушке сидит кот, а под деревом стоит мужик в пальто с поднятым воротником и ласково приговаривает: «Боря! Боренька! Ну слезай, ну давай, ну Боря, будь хорошим мальчиком». Подхожу, спрашиваю: может, помочь кота достать — а он мне печально: «Приехали с дачи, а Боря, видно, совсем ехать не хотел. Только в Москву вернулись, дверь открываю, а он как выпрыгнет — и бегом на де­рево. На верхушку залез и никак слезть не хочет. Обиделся, наверно, что каникулы закончились».