Прощание с аппаратами

Фотографии: Наташа Гафина

Внешний вид

Иногда в научно-популярных журналах появляются фотографии раковой клетки. Такая пестрая, радужная, фантастически раскрашенная тварь. На фоне обычных клеток раковая — как павлин на птичьем дворе. Маленькие залы игровых автоматов были оформлены именно как раковые клетки. Та же внушительная пестрота; праздник, который нам обещали.

Вот в длинном ряду кирпичных палаток у метро, между большим игровым залом «Вулкан» и магазином «Продукты», два окна, заделанные фанерой. Известно, что окон в игорном заведении быть не должно, чтобы посетитель не мог уследить, быстро ли летит время. На одной фанере пара, танцующая некий латиноамериканский танец, на другой — две карточные масти, пиковая и бубновая дама. В этом зале шесть игровых автоматов. После 1 июля таких вы больше не найдете. Вывески уже нет, точнее, есть, но замотана черным полиэтиленом. Дощечка на двери тоже заклеена. Милый, наивный обман. Аппараты (завсегдатаи не говорят «автоматы») расцарапаны, ободраны: игроки часто бьют по ним что есть силы. Некоторые кнопки не горят, хотя должны гореть. Некоторые горят все время, хотя должны лишь иногда. Иные почти оторваны и висят на одном проводочке.

Ячейка

Помещение по-домашнему неряшливое. Это и есть дом — и у него есть свои хозяева. Аппараты породили новую форму супружеских отношений: вместо мужа и жены — охранник и оператор (или кассир — кому как нравится). Новая ячейка общества, малая боевая единица игорного бизнеса. Он — жилист, небольшого роста, часто с заштопанными лицом и шеей, с жестким, но все же человечьим взглядом. Она — слегка располневшая, все еще привлекательная девушка с местности.

Вокруг девятиэтажки, двенадцатиэтажки, сзади, во дворе, гаражи и остатки акаций. Тишина. У дверей несколько мальчиков и одна девушка— все знакомы и между собой, и с заправляющей здесь парой. Паре все давно ясно: это была их жизнь на протяжении нескольких лет, и вот она заканчивается. Это их печалит, но они не подают вида, а за разговор про уходящую натуру еще, пожалуй, и наваляют. Аппараты учат некоторой честности, точнее, прямоте.

Варианты, в принципе, есть. Можно устроиться в соседний большой зал, входящий в какую-то сеть. Там много новеньких автоматов, там чисто, много народа, там работают сутками. Но с другой стороны, обман хозяина там выглядит настоящим преступлением, а не само собой разумеющейся шалостью. И траву курить не разрешают. Да и охраннику нужна лицензия. Заскорузлость теперь не в цене. Молодые охранники на досуге тягают штангу и ухаживают за зеленым уголком — пластмассовая леечка, прикормки, бегонии в горшках, кактусы. И кажется, раньше здесь горел костер, грелись у костра лихие людишки и ходить было страшно, а теперь вроде никого и нет. И кажется, защищает тебя кто-то, но на самом деле не защищает, а стережет.

Кассир

Карине 23 года, в следующем году она заканчивает институт. В игровых автоматах проработала год. Стройная, красивая девушка. Карина сидит за стойкой.

— Какие-нибудь чувства испытываешь к тем, кто играет, проигрывает?

— Никаких чувств, абсолютно. Не жалко их совершенно.

— А кто в основном играет?

— Завсегдатаи — таксисты, карманники бывают. С рынка многие играют. Но зарабатывают залы не на них. Зарабатывают на азартных: кто пришел, все проиграл, сбегал, занял еще. Таких гораздо больше, чем постоянных игроков.

— А ты сколько в день получала?

— Я — штуку. В других залах получали восемьсот рублей, полторы тысячи, такие зарплаты.

— А максимальные выигрыши какие были в вашем зале?

— Ой, у нас немного — тысяч пять-семь. Десять иногда. В других залах, знаю, тысяч тридцать выигрывали. Чтобы больше — не слышала.

— Какие-то игроки запомнились?

— Была одна женщина, приходила. Проигрывала по десять тысяч каждый день. Парень молодой, в золотых цепях. Все проигрывал каждый день. Потом приходил опять с цепями. Один еврей был, он ходил с трубкой вишневой: приходишь на смену, если пахнет вишней — значит, был. Один мужик пришел, говорит, получил зарплату, к жене вот еду. Стал играть, выключил телефон, застрял на трое суток. Мы его выгоняли, он не уходил. Говорит — я играю, у меня есть деньги.

— Что ж вы его выгоняли, раз у него есть деньги?

— Так закрывались же в два часа. Он спал прямо там. Поспит и дальше играет. Все проиграл.

— Кого больше — женщин или мужчин?

— Женщин меньше. Один к десяти примерно. Играют те, у кого муж много зарабатывает. Но женщины азартней.

Охранник

Николай — жилистый, атлетично сложен. Умный, жесткий взгляд, 33 года. Стоит у дверей, курит.

— Когда ты устроился на работу?

— В самую вспышку. По Кузьминкам аппараты начали шлепать — 2000, 2001 год…

— А какой был порядок приема на работу?

— Да всех подряд брали, без разницы. Это сейчас отбор, разрешения, а тогда…

— Ты шел именно в аппараты устраиваться?

— У меня девчонки были знакомые, а я работу искал. Сутки дежурства стоили 500 рублей. Сейчас в два, в три раза больше. Работал сутками не вылезая. Ночью закрывал зал, составлял стулья, на них спал. Ни туалета, ни душа. Из пяти залов у метро только в одном был туалет. А так — заходили прямо за игровые. На «Новокузнецкой» тоже не было, там под метро ссали.

— Был какой-нибудь выдающийся игрок на твоей памяти?

— Чувак был, у него сеть магазинов. Он мог сто пятьдесят тысяч проиграть и дальше играть. И на следующий день.

— Рублей?

— Долларов. По максимальной ставке.

— Завсегдатаями в маленьких залах кто был?

— Карманники долбили в основном.

— Какие у охранника обязанности?

— Нетрезвых не впускать. Выдворять на улицу, если кипеж. Следить, чтобы по автоматам не били. Нервишки-то сдают, удача близко, начинают долбить. И малолетних не впускать.

— Это правило строго соблюдалось?

— Да. На улице «столбики» стояли, пятирублевые автоматы. Там они играли иногда. Были, конечно, исключения. Ему шестнадцать, знаком с операторами — играет. Да сейчас такие малолетки, посмотришь — не поймешь.

— Какие-нибудь чувства испытывал к проигравшим?

— Для меня это работа. Мне по барабану, сколько он вложит в аппарат, я ему не товарищ.

— Проверял вас кто-нибудь?

— Проверяющие приходили. Есть ли у тебя пепельница, грязно ли. Если грязно, оператор получал минус к зарплате.

— И это все? А кто были проверяющие?

— Сотрудники той фирмы, которой зал принадлежал.

— А менты?

— Менты заходили, но не проверять. Попить водочки-коньячку, поиграть.

— А кто еще приходил?

— И старики, и бабушки, и эфэсбэшники, кто хочешь. Получил зарплату — напуливает в автоматы. В основном те, кто живет от зарплаты до зарплаты. Кто-тоумудрялся разбить экран, чушь всякую орал, матом. Кто-то спокойно уходил, потом опять приходил, денег занимал…

Это Адам и Ева игрового бизнеса — того, что уходит. Здесь был им рай, здесь соблазнил их змей — неизвестно, кого первого. Мужчина, как правило, старше и уже в курсе того, что можно выжать из этой работы. Бывает и наоборот, конечно: опытная девушка возьмет к себе здоровяка-простофилю и научит, как жить. А как жить? Надо воровать. Возможность есть.

«Кормить», «брать», «отдавать»

В федеральном законе об азартных играх сказано: «Азартная игра — основанное на риске соглашение о выигрыше, заключенное двумя или несколькими участниками такого соглашения между собой либо с организатором азартной игры по правилам, установленным организатором азартной игры».

Риск, на котором основана игра, можно, как ни странно, измерить. В законе говорится, что технологически заложенный средний процент выигрыша каждого игрового автомата не может составлять менее девяноста процентов. Вроде как это означает, что, вложив тысячу, я могу выиграть девятьсот рублей. На практике же за мной сядет новый игрок, потом еще и еще, и кто-нибудь шестой выиграет эти девяносто процентов от общей вложенной в аппарат суммы. Или несколько человек выиграют этот процент по частям.

Да и нет никаких девяноста процентов. Автоматы повсеместно настраивают на сорок пять, а то и на пять процентов. В среднем — на двадцать. Это и есть главный смысл игры. В течение дня люди вкладывают деньги в автомат, и в какой-то момент процент, на который он запрограммирован, начинает работать. Вероятность выигрыша многократно повышается. На языке игроков это означает, что аппарат перестал «брать» и начал «отдавать». Игроки об этом прекрасно знают, именно поэтому принято играть сутки, двое, трое на одном аппарате. На их сленге это называется «кормить аппарат». Иногда на автомате, за которым никто не играет, можно увидеть табличку «Занят»: скорее всего, это значит, что у игрока кончились деньги и он отправился быстренько их где-то подзанять, так как ждет, что вот-вот все вернется с лихвой. Но пока надо «кормить». Операторам игровых залов это тоже прекрасно известно. Поэтому табличка «Занят» или «Неисправен» может означать вот что: аппарат начал «отдавать», и оператор ждет либо своего человека, либо закрытия зала, чтобы забрать то, что «отдаст» аппарат.

Тем людям, за счет которых существует этот бизнес, — тем, которые проигрывают стипендии, зарплаты, пенсии, — от знания, что аппараты иногда «отдают», ни горячо ни холодно. «Отдают» все равно не им. Надо долго играть и проиграть довольно много. Большой выигрыш, как и большой проигрыш, им просто не по карману.

Взлом

Бывают способы и похитрее. Можно обнулить показания внутреннего счетчика, и тогда все деньги, находящиеся в аппарате, окажутся как бы несуществующими, то есть, к примеру, вашими. Самый простой, дурацкий способ — вызвать такую поломку аппарата, при которой аппарат выключится, а счетчик обнулится. Еще можно подключиться внешним, «криминальным» компьютером к внутреннему компьютеру аппарата и обнулить, скажем, тысяч сто пятьдесят. Это делалось — есть особые специалисты. Часто они так и работали вместе с оператором и охранником в маленьких игровых залах. В штате, разумеется, не числились, хозяевам о них неизвестно — а иногда о них не знали даже операторы. Бывали такие случаи.

С помощью внутреннего меню некоторых аппаратов можно загнать внутрь несуществующую информацию о выигрышах и снять реальную сумму денег. Года два назад на совсем допотопных аппаратах это было сделать еще проще.

Конечно, повсюду ходят истории о счастливчиках. Например, такая. Некий Женя вечно выручал друзей, собиравшихся попить пива: ему вручали сто рублей, он шел играть и приносил пятьсот. Но все время быть в плюсе, не нарушая никаких законов и закончиков, просто основываясь на своем везении, как Эраст Фандорин, нельзя, невозможно.

Игроки

Вот и сами посетители: неожиданным образом они вовсе не выглядят идиотами. Они нормально одеты, у них человеческий взгляд, обычные проблемы. Не очень, конечно, понятно, как можно вот так встать утром, принять душ, позавтракать, отправиться на работу, а потом вечером проиграть всю зарплату. Но с выпивкой случаются истории и похлеще. А аппараты и алкоголь, как выясняется, тесно связаны. Основа бизнеса — парни, которые живут от получки до получки и мечтают внезапно разбогатеть. Девушки редко заходят в игровые залы: игра по-прежнему мужское дело.

Филипп сейчас работает таксистом, а раньше работал менеджером по продажам. Бывали случаи, когда он спускал в зале всю зарплату. Классический случай.

— Выпивка и игра — вещи одного порядка. Ведь все очень просто. Ты выходишь из метро, берешь пивка, заходишь в зал, заряжаешь соточку. Нет, сначала полтинник. Пьешь пиво, проигрываешь эту сотку постепенно, идешь еще за пивом. Можешь выиграть немного, снять и уйти. Но именно из-за того, что уйти легко, и не уходишь.

— Может, какое-то воздействие на психику происходит? Дизайн аппаратов, музыка…

— Вот звук — да. Не один я замечал. Зависимость или не зависимость, а что-то такое есть. Ультразвук, может, даже. Или не ультразвук, хрен его разберешь…

— Когда люди играют, что их может внезапно вывести из себя?

— Не любят, когда кто-то стоит, смотрит. Один промолчит, а другой скажет — отойди. Те, кто постоянно в залах, говорят между собой только про автоматы — этот мне вчера отсыпал, а этот давно не «отдает»… Вон в Марьино сколько их было. Раньше до смешного доходило. Возле метро был магазин винно-водочный, «Кристалл». Его закрыли, сделали игровые автоматы. Сейчас многие из них закрывают, делают опять магазины. Диски всякие продают.

— А ты первый раз когда играл, выиграл?

— Первый раз всегда выигрываешь.

— Выдающихся каких-нибудь игроков встречал?

— Да нет. Вот был у нас приятель, он ни фига не хотел в игру вникать, для него это было слишком сложно. Он играл в «столбики», аппараты по пять рублей. Умудрялся штуку, две проигрывать зараз. Вот не лень ему было. Пятачками играл, сколько этих пятачков…

Другой мой собеседник — Арсен. Тяжелый взгляд крупных глаз. В голосе на протяжении всего разговора невыразимая печаль. Одет во все темное. Работает в троллейбусном парке.

— Обидно, когда проигрываешь?

— Сейчас обидно. Играешь, деньги кончаются, идешь, занимаешь. Случаи какие были? На районе парнишка играл, играл, у него были деньги, бомбил, машина выручала. Бомбит ночью, оставляет себе штуку или просто бензина полный бак заливает, а все остальное — в аппараты. Ну и напился, поехал, разбил машину. На что играть? Пошел, заложил квартиру, потом эту же квартиру еще и другим людям продал. Всем был должен, деваться было некуда. Шланг от пылесоса себе в глотку вставил, выкачал весь воздух, так умер. Много таких случаев. Автоматы можно бросить, только если ты себя заводишь в такую жопу, что или смерть, или никогда больше не играть. Вот есть чувак — проиграл квартиру, уехал в Лондон, сюда ему никак уже не вернуться, всем должен. А там бросил. В казино иногда поигрывает.

— Когда начал играть?

— Год 2002-й, тогда это все понеслось. Или вот еще был случай. Человек, у него семья, ребенок.Я ему показал, как играть, он со мною зашел. Проходит полгода, он уже в долгах, едет в деревню на высоковольтной линии проволоку снимать. Она стояла просто, эта линия, ее пятнадцать лет делали. Поехал на 9 Мая, а ее на 9 Мая как раз включили… Зарабатываю сейчас двадцатку, играю редко…

Еще один игрок. Представился Лешей. Высокий парень в отличных ботинках и недешевой черной куртке. Зарплата — 3 000 долларов.

— Начал играть году в 1999-м. Я играю в аппараты с картами, там хоть немного думать надо. Как играют? Все с пьянства начинается. Собираются ребята в баре, пьют пиво и постепенно подтягиваются в соседние игровые автоматы. Кладешь в аппарат соточку, проигрываешь, выигрываешь, разминаешься полчаса, час — смотришь, «отдает» ли аппарат. Через полчаса можешь быть в плюсе. Заряжаешь еще пятьсот, увеличиваешь ставки. Потом проигрываешь. Снова заряжаешь. Как выигрывают? Да случайно. Мы как-то познакомились с двумя подругами. Они шли мимо, зашли, поставили, и — флеш-рояль, три семерки. Двести тысяч выиграли.

— А твой максимальный выигрыш?

— Сорок с копейками. Тысяч. Выиграл пятьдесят с копейками, продолжал играть, но начал проигрывать. На сорока трех, что ли, остановился, забрал деньги и ушел.

— Не жалеешь о том, что маленькие залы скоро закроют?

Леша смотрит непонимающе. И действительно, чего жалеть? У метро «Кузьминки» кругом одни игральные залы. Большие.

Криминал

Это легкое дело — игра, и опасное тоже. Масса денег крутилась в игровых барабанах, и вокруг них тоже много чего делалось. Карманники тут же, у персонала, сбывали ворованное. Здесь торговали наркотиками — и легкими, и тяжелыми. А большой выигрыш мог принести еще больше проблем, чем проигрыш. Часто игрок не получал всех денег, только их часть. Под остальную кассиром писалась расписка, без печати, конечно. Раз в неделю игрок получал часть этой суммы. Получив в лучшем случае треть, он переставал надоедать кассиру, иначе могли быть неприятности: бандиты сидели рядом в кабаке. Нередко оператор или охранник сдавали выигравшего бандюкам, и те подкарауливали его у выхода. Удар по голове, угрозы — с выигрышем так частенько расставались. Люди поумнее делали так: выиграв, допустим, 30 000, звонили в милицию, а когда те приезжали, просили отконвоировать их домой за две-три тысячи гонорара.

И сами залы подвергались нападению — обычно под утро, когда игроков почти не бывает, а все деньги еще в кассе. Как мне рассказывал участник такого налета, «если знали, что там только два человека, охранник и оператор, заходили, охранника глушили в первую очередь, а ключи от кассы, как правило, лежат на виду». Что любопытно, часто игроки заступались за кассира, давали по зубам нападающим. Наличие или отсутствие в зале игроков поэтому всегда учитывалось при нападении. Так что каждый зал был маленькой крепостью: ни на милицию, ни на отсутствующую сигнализацию рассчитывать не приходилось.

Большие залы

Скажем прямо: в современных игровых залах, где больше 50 аппаратов и которые, согласно закону, остаются жить до 2009 года, выиграть реальнее. Выше процент. Меньше вероятность обмана. Это конвейер по отбору денег, и берет он массовостью и стандартизацией. Но зайдите в новый большой зал — кого вы там обнаружите?Трех-четырех таксистов, парочку мутных типов неопределенного возраста, мужчину лет сорока в кожаном плаще и с кожаным портфелем — командировочный, зависающий тут уже третьи сутки, — и ни одного молодого человека, не говоря уж о девушках. Увеличившись в размерах, аппараты перестали быть местом встречи, потеряли интимную притягательность маленького мирка, куда не своим хода нет. Ход туда есть теперь всем, а это значит — никому.

Странно, конечно, что люди неглупые, молодые, но много чего видевшие, как бараны на бойню шли в эти небольшие притончики. Догадываясь, что дело нечисто, что выигрыш — разовое везение и, как правило, выигравший уж точно будет играть дальше, пока какая-то очень серьезная причина не разлучит его с игровыми аппаратами. Но можно понять тех, кто все проиграл или проигрывает в данный момент. Жизнь в мегаполисе подчинена очень простым и злым правилам, и, как и в игровых аппаратах, в ней заложен очень маленький процент на выигрыш.

Игрушки для окраин

В маленьких игровых залах, согласно объявлению
закроют которые, как постановила Ратуша,
наблюдалось еще недавно любопытное явление:
связка — охранник и операторша.
Это легендарная, культовая парочка,
культовей Бекхэмов пуританской четы,
обслуживала зал с несколькими аппаратами,
и адское место приобретало домашние черты.
За разбитыми аппаратами собирались местные,
один алкоголик, другой шофер,
о своей особе отзывы лестные
собирала операторша; но кто же всех превзошел?
Он — охранник, лет тридцать семь ему,
шрам через щеку и ножик в кармане,
он работал еще на Кузнецком Мосту,
где в аппаратах собирались карманники (и в основном это были армяне).
Жизнь кидала его полукриминальная
по высоким табуреткам у стойки, по общежитиям,
по малинам, по вагончикам, и финальная
фаза — охранник маленьких залов перед их закрытием.
Здесь, под боком у оператора-кассирши,
торговавшей всем, чем можно, во вьетнамках и рейтузах,
этот союз бесполезных и лишних
стал очень милым и крепким союзом.
И хотя совсем мало до 1 июля,
их зал на шесть аппаратов не пустеет,
три слота, и три карточных пула,
и туалет за стенкой в кустах сирени.
Операторша, прямо скажем, любит охранника,
а он, в свою очередь, к ней очень нежно относится,
и вырывается пар из чайника
гордого, как у «Титаника», носика.
Их тихая жизнь уже почти совсем закончилась,
с 1 июля прикроют их малину,
операторша стоит в своем загончике
и заваривает чай для своего мужчины.
Он вышел покурить. Дверь захлопнулась — что за возня там?
Она осталась одна в своем трико-полупижаме.
Что за кипеж снаружи — а снаружи банда,
три идиота с битами и ножами.
Дверь нельзя открывать, пока не приедет милиция,
но она открывает — дверь идет трудно.
Медленно открывается, мертвое, белолицее
ее в дверном проеме встречает утро.
И тело, которое мешает двери открыться,
другой бы споткнулся, ножевое ранение.
Охранник умирает, кажется, с легкой улыбкой,
возможно, из-за шрама на щеке такое впечатление.
Вот так закрылся последний — последний из породы
маленьких залов игровых автоматов,
а большие закроют еще через два года,
но в них все не так, все не так, ребята.