Призраки Европы, или Проклятье фасадической части

Екатерина II частенько грешила подменой пространства. В 1775 году Москва отмечала победу над турками и гуляла на Ходынке, превращенной по проекту Василия Баженова в черноморское побережье. Императрица дала архитектору наказ: «Друг мой, в трех верстах от города есть луг. Вообразите себе, что этот луг — Черное море, что из города доходят до него двумя путями; ну, так один из этих путей будет Дон, а другой — Днепр; при устье первого вы построите обеденный зал и назовете его Азовом; при устье другого вы устроите театр и назовете его Кинбурном». Мельницы, дома, деревья иллюминировались, выглядели нарядно, в очередной раз вызывая призрак русской Европы, к самой Европе никакого отношения не имеющий. Душе русских правителей был очень близок миф о потемкинских деревнях. Молочные реки, тучные стада коров, бутафорские амбары — Европа, при ближайшем рассмотрении рассыпавшаяся в прах.

В середине нулевых ласковый нефтяной дождь пролился и на российские регионы. Денежное изобилие совпало с появлением на исторической арене ряда губернаторов, будто выпавших из девятнадцатого века. Губерния для таких что вотчина родная. Крепкий хозяйственник, при этом не чурается наук, что-то почитывал в юности, хочет оставить после себя памятник. Чтобы позолота была, непременно греческий портик и милые кариатиды.

Сильные чувства всегда порывисты, ненависть и любовь различаются только полярностью. Прикамская Европа была бумажной, тонкой, неосновательной, рухнувшей от легкого дуновения ветерка с востока.

У лежащей неподалеку Йошкар-Олы получилось не в пример лучше. Я никогда не бывал в этом дивном городе и всячески оттягиваю встречу с ним. Йошкар-Ола стала для меня золотым сном, Рио-де-Жанейро в снегах, где белые штаны Остапа Бендера встречаются с Ренессансом.

Тамошний губернатор пишет стихи и невольно примеряет на себя мантию Лоренцо Великолепного. Бывший Царевококшайск в двадцать первом веке стал удивительным порталом в Италию, Голландию, Бельгию, копайте глубже. Здесь есть набережная Брюгге и часовая башня, из которой каждые три часа выходят апостолы во главе с Иисусом. Закрывайте глаза, не смотрите на век, думайте о галантностях.

Недаром средь болот и елок
Рабочий превращен поселок,
В фламандско — итальянском стиле —
Назло советским городам —
В Венецию и Амстердам.

Пряничные силуэты мнимой Европы перекликаются с московским Кремлем. Да, в Йошкар-Оле есть уменьшенная копия Спасской башни. Раз главную башню страны строил Пьетро Антонио Солари, то почему бы заволжской Италии не обзавестись слепком? Для окончательного покорения Москвы столица российского ренессанса обзавелась и точной копией Царь-пушки.

Образы Средиземноморья в Йошкар-Оле умеренно переплетаются со среднерусскими: флорентиец Медичи соседствует с уроженцем Симбирска Ульяновым, герцог Лодовико Моро косо смотрит на Пушкина, Рембрандт  улыбается Елизавете Петровне, а Грейс Келли и князь Монако Ренье III уживаются с Петром и Февронией. О каждом новом монументе местное телевидение снимает пространные сюжеты, а губернатор готовит очередное стихотворение. Вслед за Йошка-Олой возведение Европы в форсированные сроки освоили в окрестностях Сочи. Ратуша, мосты над горными потоками, парадиз, российское представление о европейском рае.

Иногда европейские декорации возникают в самых неожиданных местах. В столице Чечни недавно воплотили в жизнь первый храм Христа Спасителя. «Эскиз, датируемый 1817 годом, на основе которого разработан проект сооружения, является уникальным художественным произведением великого архитектора Александра Витберга», — трубили пресс-релизы еще четыре года назад.

После Отечественной войны 1812 года Александр решил возвести монументальный храм. Начиналось все прекрасно: великий император-мистик встретил архитектора из когорты вольных каменщиков, восхищался проектом и даже воскликнул: «Вы камнями говорите». Но эпоха библейских поисков ушла вместе с министром Голицыным, и грандиозный план храма-памятника сошел на нет при расчетливом и приземленном Николае. Дальше котлована на Воробьевых горах дело не двинулось, и архитектора Александра Витберга, человека увлекающегося, но в строительстве неопытного, сослали в Вятку, попутно повесив на него всех собак.

Когда в 1818 году двадцать тысяч крестьян работали на строительстве неудавшегося храма Христа Спасителя, пять тысяч солдат на Кавказе возводили крепость Грозную. По свидетельству Герцена, Витберг и в ссылке несколько часов в день уделял Храму, мечтал, чертил, вынашивал планы. Через две сотни сотни лет проект Витберга, восемь поколений пролежавший под сукном, осуществили в Чечне. Новое здание официально называется «Домом приемов».

Макеты Фландрии плодятся и размножаются, отправляя в тень кусочки подлинной Европы, оказавшейся на территории России. Во-первых, у нас есть Выборг с самым настоящим замком. Пока пластиковая Италия ищет свое место в глубинке, в городе в минувшем году снесли целый квартал той самой Европы, за которую мы так упорно цепляемся. Во-вторых, в том же дивно сказочном Поволжье еще век назад процветали немецкие поселения, под Волгоградом ждет гостей маленькая колония Сарепта с кирхой и уютными домами вокруг сонной площади.

Попытки сделать Волгу Рейном удивительно живучи. Чудаки и оригиналы несут в Россию фасады Европы, но предпочитают не заполнять дома внутренним содержанием. После величайшего пожара 1812 года Осип Бове, разменявший итальянское имя Джузеппе, был назначен архитектором «фасадической части» Москвы, дав начало главному отечественному проклятью: за пределы парадных комнат никто отродясь не заглядывал. Петр Великий привез из Европы подзорные трубы, чучела животных, разные безделицы, но не занес на Русь парламентаризма, хотя и заходил в английский парламент. Нынешняя Россия с восхищением тащит европейские лавочки и велодорожки, не задумываясь о большем. Приводя в порядок «фасадическую часть», мы забываем, что на заднем дворе секут невиновных и воруют.

​