Постучи по дереву

«Время шло, а Лужков все был. Надежд, что он куда-то исчезнет, не было совсем. Все рисовали в своей голове всякие сценарии, вроде ареста в прямом эфире, но это были такие фантастические успокаивающие рассказы», — вспоминает Олег Шапиро. «А архитектурный мир не то чтобы приветствует новые бюро. И не то чтобы заказов в городе столько, что, как только объявил себя архитектором, прибегает девелопер и говорит: вот тебе заказ на дом», — добавляет Дмитрий Ликин. Все это было в 2007 году, когда и образовалось бюро Wowhaus: архитектор Шапиро решил объединить усилия с бывшим арт-директором «Птюча» и Harper’s Bazaar, главным художником Первого канала Ликиным. Если их послушать — непонятно вообще, на что они надеялись. Шесть лет спустя все это кажется страшным кокетством: Wowhaus — очень успешное бюро, а их деревянные проекты, по сути, стали официальным воплощением стиля новой, «собянинской» Москвы. И вообще, по их деятельности можно писать методичку «Как в кратчайший срок добиться успеха». Вероятно, первым пунктом в этой методичке будет значиться: «Отбросить амбиции большой архитектуры».

Это теперь мало кого удивишь терминами «общественное пространство» и «дизайн городской среды», а 10 лет назад архитекторы, которые всерьез этим интересовались, выглядели странновато. Потому что архитектор — это же тот, кто строит здания, то есть коробки. Камень, бетон, стекло — материалы, позволяющие плюнуть в вечность. А создавать временные городские пространства из того же дерева — это почти как быть художником-перформансистом: для потомков останутся только фотокарточки. Ну и вообще, запрета на строительство в центре города тогда еще не существовало, лужковскую стилистику никто не отменял, а китчевое здание «Наутилус», возведенное в конце 1990-х, многим казалось остроумным, модным и даже симпатичным сооружением.

«Был кризисный момент, а в кризис домов строят меньше, — объясняет Шапиро. — Москва докатилась до того, что жить в ней стало просто невозможно. Но, к счастью, в то же самое время в городе сменилась администрация, и ей нужно было себя проявить, причем быстро». «В мире то же самое происходит, — добавляет Ликин. — Домов строится меньше, чем выпускается архитекторов из вузов. Профессия архитектора больше не в том, чтобы возводить дом. Здания вообще чаще всего возводятся по типовым проектам строительных организаций. 85% архитектуры — это теперь не строительство новых объемов, а реновации, перепрограммирование среды, ландшафты. И мы как-то с самого начала сосредоточились на идее взять что-то небольшое и сделать его максимально качественно. Кроме того, у нас была амбиция соединить то, что редко соединяется в российской практике: руки и голову. Мы сделали маленькое проектное бюро, наняли небольшую команду рабочих и принялись за объекты, которые могли бы контролировать от первой линии до последней кнопки».

Ликин и Шапиро строят, по сути, симпатично выглядящие времянки — быстро и за сравнительно небольшие деньги. Почти все они сделаны из лиственницы: материал прочный, в России легкодоступный, экологичный. Хотя, конечно, дело не в одной только функциональности: использование дерева — довольно важный мировой тренд, достаточно пролистать хотя бы каталог последней Венецианской архитектурной биеннале. Есть в этом и масса эстетства: дерево — материал не просто красивый, но и красиво стареющий и легко способен простоять столетия.

Первым большим заказом бюро стал кинотеатр «Пионер»; породистый сталинский дом, который в 1990-е превратился в кафе, где по вечерам собирались люди, чтобы выпить паленой водки под клипы из телевизора. Архитекторов попросили превратить «Пионер» в самый удобный кинотеатр Москвы. В результате в кинотеатре появился книжный магазин, в оконных нишах — деревянные скамейки, в «Пионере» и правда стало довольно уютно, туда потянулась публика, а Ликин и Шапиро убедились, что все в огромной степени зависит от людей. «Архитектура сама по себе не может превратить неудобный дальний кинотеатр в модное и удобное место. Архитектор вообще не может улучшить жизнь — зато способен предоставить для этого возможности», — объясняет Шапиро.

Затем Wowhaus сделали проект для дружественного театра «Практика»: мощный фасад с матовым стеклом, ржавым железом и бегущей электронной строкой с анонсами спектаклей. Внутренний двор минималистично отделали деревом. А вскоре после этого предприниматели Мамут и Адоньев, медиа-менеджер Осколков-Ценципер и Шапиро с Ликиным придумали институт «Стрелка». «Однажды нас вдруг поразила мысль, что Москва совсем не приспособлена для людей, жители тут немного лишние. И мы подумали, что должна быть одна городская площадь, где комфортно находиться, где человек чувствует себя человеком и знает, чем там заниматься утром, днем и вечером», — говорит Олег Шапиро. Такой площадью и стал двор «Стрелки» — с большой лестницей-амфитеатром, рестораном, открытыми во внутренний двор аудиториями и тем, что Шапиро называет «обитаемым забором» с киосками и хозпомещениями. 

Именно на «Стрелке» с архитекторами Wowhaus познакомился чиновник Капков — и немедленно утащил к себе в парк Горького проект деревянной набережной — ее бюро придумало совсем для другого заказчика, который от проекта отказался. В результате Ликин и Шапиро занялись парком и придумали там более-менее все: зону отдыха на Фонтанной площади, деревянные павильоны, «Оливковый пляж» с душами и баром, летний кинотеатр с лестницей-амфитеатром и экраном--этажеркой, зону вокруг Голицынского пруда и зимний каток — самый большой в Европе.

Wowhaus прекрасно могли бы зарабатывать одними только интерьерами — они сделали, помимо прочего, магазин Fott и рестораны Bontempi и «Мост». Им отлично удаются маленькие проекты вроде яркой детской площадки в Саду им. Баумана. Но в результате бюро, которое и начиналось с идеи «взять и сделать что-то небольшое», теперь буквально с колес делает два по-настоящему гигантоманских проекта — «Пешеходная Крымская набережная» и «Бульварное кольцо».

«Мы тут, что называется, допрыгались, — говорит Ликин. — Ходили и рассказывали всем, как хорошо было бы поменять в Москве то и се. Вот взять бы и закрыть Крымскую набережную для машин! А дальше случилась довольно поразительная вещь — наш проект утвердили». «Но с условием, что делать нужно прямо сейчас, — добавляет Шапиро. — А мы-то рассчитывали, что можно еще полгода подумать, полгода проектировать, потом еще год строить. Но тут выбора не было: либо все пусть остается таким же жутким, как сейчас, либо можно попытаться сделать все возможное — за то количество времени и те деньги, которые есть».

В итоге к сентябрю, то есть ко Дню города, в Москве должен появиться бесконечно длинный пеший маршрут: от Воробьевых гор — к Нескучному саду, в парк Горького, а от него под мостом перейти к Крымской набережной, полностью перекрытой для автомобилистов. Рядом с ЦДХ появятся фонтаны, смотровые велоплощадки и заросли пряных трав, по всему маршруту — волнообразные лавочки и типовые кафе в форме капли. При этом у Wowhaus готова и концепция переделки всего Бульварного кольца. Пилотным, очевидно, пока станет реновация Никитского — там посадят больше растений, добавят лавочки, пространство для книжного развала, светильники, которые издалека будут напоминать развешанные над бульваром абажуры, и утепленные «убежища» с мини-библиотеками, вайфаем и кофемашинами. Убежища тоже, разумеется, деревянные.

У всего этого совершенно невозможные сроки и презентации, похожие на сладкий сон посетителя бара «Стрелка»: папа с дочкой и самокатом идет по преображенному желто-серому переходу под Бульварным кольцом, вместо ларьков и кафельной плитки — неоновые надписи, остроугольные лиственничные лавки, какие-то футуристические инфопанели с усачами в котелках. Есть даже моднейший прототип новых уличных туалетов из стекла и стали, призывно светящихся в темноте. И понятно, что получиться из этого может что угодно: возможно, фонтаны будут плеваться ржавой водой, вайфай не заработает, а кофемашины подомнет под себя «Гинза» и зарядит адский ценник. Но даже если удастся хотя бы одна десятая из нарисованного, ясно одно — когда включатся абажуры над Никитским и вырастут цветы на Крымской набережной, название Wowhaus узнает и, соответственно, проклянет или воспоет гораздо больше народа.