Посторонним В.

Я хожу мимо этих окон много лет. Вижу уютно освещенную комнату, пустые столы и пианино. Иногда — не так часто — спиной к окну сидит кто-нибудь в пиджаке. Человек в пиджаке явно ест. Ведущая в комнату дверь всегда заперта; людей — ни входящих, ни выходящих — мне лично ни разу не попадалось. Встречались лишь люди, которые говорили, что знают кого-то, кто был внутри. Что это первый в Москве семейный ресторан, что Чубайс праздновал там мальчишник, а еще какой-то известный человек — свадьбу. В конце концов любопытство заело — я собралась прорываться внутрь.

Пароль

– Здравствуйте. Что вам угодно?

Заколдованную дверь приоткрывает женщина с милой улыбкой, в черном.

– А можно у вас поужинать?

– Вы понимаете, у нас только для друзей дома.

Меня осеняет. Я называю имя последнего человека, от которого слышала о заведении в Леонтьевском, белая дверь распахивается, и я сама сажусь за стол спиной к окну.

Явка

Внутри — пиросманиподобные картинки, люстры с висюльками, какой-то ужасно домашний запах и скатерть с узорами. На узоре обнаруживается след от кошачьей лапы. «У нас их много», —поясняет Мария, та самая, которая с улыбкой, в черном. Из-за угла будто по сценарию послушно является рыжий кот. «Как его зовут?» — интересуется фоторедактор «БГ» Саша Боярская, пока кот, урча, устраивается у нее на коленях пузом кверху. «А никак пока. Он еще новенький. Хотите — сами придумывайте». — «Всю жизнь мечтала назвать кота Косинусом. Можно? Правда, можно?»

Вслед за Косинусом в помещение входят престарелый пес и два бизнесмена: один толстый, другой узкоглазый. Мария со светским видом приветствует их: «Most of our clients are Japanese», по ходу дела расставляя перед нами чай в подстаканниках и хрустальную вазочку со «Стратосферой» и «Мишкой на севере» (3 у.е.). Очень интеллигентного вида мальчик садится на пуфик играть Шопена (попутно локтем и коленками умудряясь отпихиваться от кота).

Все, кроме у.е. в меню, кажется декорацией: жилье героини из американского фильма про 80-е в СССР.

Повинная

Есть ощущение, что названия блюд позаимствованы оттуда же: все эти блины с икрой и осетрина жареная перечислялись в путеводителях, с которыми храбрые советологи являлись изучать загадочную русскую душу в естественной среде обитания. «Кухня у нас домашняя, порции большие», — предупреждает Мария, пока мы отбрасываем мысль об этих самых блинах по 50 у.е. (с черной икрой) или по 40 (с красной). Из кухни со старой, до блеска надраенной плитой приносят в результате борщ (7 у.е.; честное слово, как у мамы) и котлеты с грибным соусом (3 штуки, 25 у.е.). На сырниках (20 у.е.) мы ломаемся: их целая гора, справиться никакой возможности. Объелись. Мама Марии, настоящая интеллигентная babushka, заворачивает недоеденное с собой в пакетик. На счете (путешествие во времени обходится в довольно круглую сумму) стоит цитата: «Благодарность превращает воспоминание в безмолвную радость. Дитрих Бонхеффер».

Станиславский, 2 Леонтьевский пер., 2, 291 86 89, 8 903 761 20 30, пн-вс 18.00-2.00, вход по рекомендации;

совет: рекомендации спрашивать у московских экспатов