Покровские Бермуды

Летним утром я проснулся, чтобы идти на работу, но, взглянув на часы, понял, что времени-то уже шесть вечера. Я кувырком бросился собираться, между делом выбежал на балкон посмотреть, не идет ли автобус. На улице не было ни машин, ни людей. «Странно», – подумал я, поднял голову и заметил, что солнце садится не с той стороны, где обычно. Тут мне стало дурно, и я понял, что надо скорее уносить ноги из этого нехорошего места. Выскочил во двор – и там никого. Бегом бросился к шоссе и только, запыхавшись, через триста метров понял, что это шесть утра, а не вечера.

Как видите, регулярная бульварная жизнь имеет свои подводные камни. Так что к Покровским Воротам я вышел с твердым намерением держать себя в строгости и, забегая вперед, скажу, что так и поступил. Вот теперь пишу с чистой совестью. Итак, Покровские Ворота знамениты прежде всего тем, что воспеты одноименной киноклассикой. Но на самом деле она имеет весьма косвенное к этому месту отношение, поскольку события, описанные драматургом Зориным, происходили на Петровском бульваре, а двор, где снимался фильм, находится в районе Пречистенского. Каток снимали не на Чистых, а на Патриках, вот только больничный сад и дом невесты находятся неподалеку – на Земляном Валу и в Котельниках. И еще, в конце фильма мелькают окрестные переулки, например, в сцене погони узнается панорама Ивановского переулка. К сожалению, теперь вы ее не сыщете: недавно эта красота скрылась за мансардой ресторана «Ноев ковчег».

Но вообще, здесь все равно хорошо, поскольку в целом эти места отличаются прекрасной сохранностью. И в советские годы по ним прошлись относительно скромно, и наше непростое время пока гуляет стороною. От Сретенки с Остоженкой остались рожки да ножки, Замоскворечье на последнем издыхании, а этот сектор даже хорошеет. Двухэтажные домики на Маросейке отреставрировали в лучшем виде, а ведь могли бы и раскатать под что-нибудь элитное. То ли это зависит от личного вкуса районного управления, то ли от тайной экономики, то ли просто климат здесь такой. В любом случае – спасибо.

Хотя климат тут и вправду всегда был особенный, ибо Покровская округа славится не только изобилием видовых точек, но и неслыханной концентрацией точек специализированной торговли. Мне это все теперь неинтересно, а вам поведаю: территория к югу от Покровки издавна носит название Бермудского треугольника. Кто пошел туда прогуляться, обратно так просто уже не вырвется. Причем есть маршруты большие и малые. Я как поклонник советского общепита люблю гулять в треугольнике меж Маросейкой, Хитровкой и Солянкой. Начинать можно с ведомственных столовок: Лубянский проезд, 15, Старосадский, 8, и Подколокольный, 12. Вечером – старое кафе на Маросейке, 2, и «Аист» на Лубянском, 25. А рассвет можно встречать в круглосуточной чебуречной в Солянском проезде.

А вот бывалый мужчина Андрей Орлов рассказал мне еще о двух Бермудских треугольниках: Большой тянется аж до Садового кольца, и по нему можно блуждать всю жизнь, а Средний ограничивается Бульварным. Здесь можно изыскать много заведений с глубочайшей историей. Например, «Раки» на Маросейке, 11. Дом, где они расположены, в конце XVII века был одним из роскошнейших дворцов столицы, подтверждение чему можно увидеть, пройдя во двор через могучую подворотню. Три восстановленных окна с резными наличниками теперь выходят на лестничную клетку, а когда-то освещали парадный зал с хорами для музыкантов. А еще про этот дом поговаривают, что нынешние «Раки» занимают помещение, где располагалось знаменитое кафе «Стойло Пегаса», арена творческих баталий футуристов и имажинистов. Лет 10 назад на этом месте был милейший кабак с водкой и бутербродами, так его ветераны уверяют, что до 70-х годов на сводах сохранялись росписи, оставленные угоравшими здесь гениями. А индийский ресторан в начале Старосадского когда-то был пивняком, где трудилась знаменитая баба Маня, на спор бравшая в руку 12 кружек разом. Это место называлось «Геродот», поскольку соседствовало с Исторической библиотекой. Маме так и говорили: «Если будет звонить Миша, скажи ему, что мы поехали в Историческую». А еще бывалый Орлов клянется, что сам видел, как в «Рельсах» (у остановки трамвая на внутренней стороне Покровских Ворот) некий Муля заливал в себя три кружки за 32 рекордных секунды! Однажды он же повстречал потерявшихся в треугольнике американских морских пехотинцев, которые неблагоразумно предложили ему сыграть на доллары в «перетягивание каната». Это когда на стол кладется соломинка и с каждой стороны от нее выставляется по шести рюмок. Надо как можно быстрее победить свою половину, а потом взять трофей на территории противника. Так пока матрос заливал первую дозу, Муля с двух рук успел подмести все остальные.

Кроме точек было еще полно магазинов, из которых самый известный находился на углу Златоустьинского и в народе назывался еврейским. Потому что от него прямая дорога ведет к синагоге, прихожане которой издавна отмечают возле нее свои многочисленные праздники. В 70-е годы по таким дням магазин делал великие сборы и закрывался не в 10, а в 11. Может, он был бы рад не закрываться вовсе, но за час до полуночи по улице Архипова шла милицейская машина и кричала в матюгальник: «Граждане еврейской национальности! Расходитесь, праздник окончен!» А в магазине в это время говорили по-другому: «Товарищи евреи, магазин закрыт, приходите в следующий раз».

Сейчас на этом месте обустраивается некий бутик, над входом восстановлена дореволюционная мозаичная вывеска «Дюфуа». Старые надписи на стенах у нас большая редкость, а тут их целых две. Другая – на воротах дома 17 по Маросейке, где сохранилась каменная табличка «Свободенъ от постоя». Это значит, что когда в город приходят гусары, они могут квартироваться в любом дворе, кутить, таскать хозяйских кур и тискать хозяйских девок. А владелец этого двора уплатил специальный налог, и поэтому в его доме всякой шушере отныне не место. А потом во флигеле этой усадьбы обосновалось отделение милиции, занявшееся приемом на постой потерпевших крушения в коварных Бермудах. И хотя теперь оно переехало, имейте в виду: блуждание по Покровскому треугольнику требует от каждого мореплавателя предельной выдержки, осторожности и уважения к эстетическим чувствам окружающих.