Пока все дома — дом четвертый

Нана Тотибадзе:

«Этот дом был построен в 1903 году, ему 108 лет. Строили его для семей священ­ников. В доме было два этажа и четыре больших квартиры, по пять-шесть ­комнат.

После революции меньшевистское ­правительство поселило сюда моего деда Антона Тотибадзе. До революции дед был духовником семьи император­ского наместника Воронцова-Дашкова, а потом — настоятелем храма Сиони и церкви Кашвети. У него было шестеро детей. Во вторую квартиру поселили ­главного врача грузинской армии, на­верху стал жить член меньшевистского правительства, а в четвертой квартире осталась семья священника, жившая тут с 1903 года. В 1932 году, уже при большевиках, какие-то их боссы начали строить тут для себя третий этаж. В 1936 году работа была закончена, а в 1937 этих боссов арестовали. С тех пор этот дом так и стоит.

В 1924 году всех священников арестовывали и расстреливали. Арестовали и моего деда, но через год выпустили, так же как и патриарха (католикос-­патриарх Грузии Амвросий был арестован в 1922 году, а освобожден в 1924 году. — БГ). Тетя мне рассказывала, что однажды, когда мой дед готовился к вечерней службе, в церковь вбежал какой-то молодой человек и попросил разрешения спрятаться от погони. Дед его пустил, а через несколько минут в храм вошли полицейские и спросили: «Сюда мо­лодой человек не за­ходил?» — «Я никого не видел, не знаю, я готовился к службе». Они посмотре­ли, что никого не видно, и ушли. А на следующий день расклеили фотографии бежавшего из ссылки человека. И внизу было написано: «Сталин». И моя тетка говорила, что, видно, Сталин вспомнил, что когда-то дед его спас, и спросил о нем.

В это время дед жил уже в другом месте: сюда, в гости к одному жильцу, ходила женщина, работавшая где-то в органах безопасности. Ей тут очень нравилось, и за один день всю семью моего деда с шестью детьми пересе­лили в ее двухкомнатную квартиру, а ее — сюда.

Когда началось уплот­нение и в этот дом начали селить новых людей, жильцам стали разрешать приводить в проходные комнаты своих знакомых, чтобы было удобнее жить вместе. И тогда мой отец Константин Тотибадзе поселил в квартиру, где жила семья армейско­го врача, мою мать. Они еще не были женаты, но вместе работали в гимна­зии, отец преподавал физику, а мама ­грузинский язык. В 1924 году они поже­нились, и он вернулся в этот дом. Потом родилась я.

Нана Тотибадзе

Постепенно вместо одной 13-метровой комнатки у родителей оказалась небольшая двухкомнатная квартира с отдельным входом, перед которым был маленький садик и балкончик. Уже после войны, ко­гда начали строить соседний дом, садик и балкон убрали, а нам вместо этого по­строили новый вход и разрешили моему брату построить над ним надстройку.

Когда я родилась, мама ушла с работы; через три года родился мой брат Георгий. Я училась в музыкальной школе, потом в музыкальном техникуме. У меня не было фортепиано, поэтому заниматься я ходила по соседям — приходила в определенное время и играла. Я хорошо окончила техникум, и директор предложил мне ­сдавать экзамены в Консерваторию. Но я отказалась, потому что невозмож­но учиться в Консерватории и ходить за­ниматься к знакомым. Кроме того, отец очень хотел, чтобы я стала врачом. Так что я не пошла в Консерваторию, а поступила в медицинский. Ра­ботала я сначала в Институте усовершенствования врачей, на отделении патанатомии и судебной медицины, а потом перешла в Институт физиологии имени Бериташвили и прорабо­тала там до пенсии.

Работы Георгия Тотибадзе-старшего

А мой брат стал художником. Когда он закончил школу, учителя, узнав, что он собирается в Академию художеств, ужаснулись — как, он хочет свой прекрасный аттестат тратить на художественное? Он же может куда угодно поступить. Но он закончил Художественную ака­демию и остался там работать. А ректором академии был Аполлон Кутате­ладзе. Однажды в Тбилиси приехала его дочь, которая в месте с матерью жила в Мос­кве. Она познакомилась с моим братом и вышла за него замуж. У них родились очаровательные дети — Георгий, Константин и Мария. Наш отец до этого не дожил, он умер в 1964 году.

Нана, жена брата, хоте­ла вернуться в Москву, где осталась ее мать, и в конце концов они с братом разошлись, Нана с детьми уехала. А когда мои племянники, Гога и Костя, вырос­ли, они вместе приехали учиться в Тбилисскую академию художеств. Они жили наверху, там же у них была мастерская. Потом они все уехали в Москву.

Мама умерла в 1987 году, ей было 97 лет. А мне сейчас пока 86».