Поход по дрова

Проблуждав несколько месяцев кряду по Бульварному кольцу, в очередной раз убедился в старой истине, что главное наше достояние, конечно же, люди. Среди новых знакомых, которыми неизбежно обрастает дрейфующий по городу краевед, оказалось немало людей, к Москве неравнодушных, многое о ней знающих, а главное — внятно излагающих. И я решил, что пусть отныне маршруты выбирают мои провожатые.

Сегодня провожатыми отважились стать Юля Мезенцева и Константин Сумароков, авторы моего любимого краеведческого сайта «Москва, которой нет». Образовалось нечто вроде неофициального общественного движения против дальнейшего пополнения виртуальной коллекции сайта, колумбария любимых домов и улиц, которых больше не существует. Одна из проведенных добровольцами акций посвящалась спасению деревянных памятников московского зодчества. Задушевные особнячки мрут как мухи.

И вот сегодня Юля и Костя предложили мне прогуляться арбатскими переулками, сосчитать по осени знаменитые деревянные особняки. Здесь издавна жили дворяне и никогда не было ни дикого барства элитных районов, ни безобразной нищеты рабочих окраин. Не случайно об этой цветущей стране небогатых дворянских усадеб, когда-то простиравшейся к северу от Остоженки, Лев Толстой говорил: «Я часто мечтаю о том, как иметь в Москве квартиру на Сивцевом Вражкеѕ приехать и пожить в своем, перенесенном из Ясного, мирке». Еще сто с небольшим лет назад по утрам пастухи гнали этими переулками коров — пастись на Девичьем поле.

Идиллию подкосил нарождающийся капитализм — с конца XIX века одно-, двухэтажная застройка стала сменяться громоздкими доходками. Окончательно довершили дело кирпичные многоэтажки, возведенные между Пречистенкой и Арбатом в 1970-е годы.

Мы начали свое совместное прогуливание с Гагаринского переулка, история которого отмечена десятками имен видных деятелей культуры. В Замоскворечье, скажем, тоже особнячки с мезонинами, но там купечество, а здесь — Пушкин, Герцен, Тургенев, декабристов разных пруд пруди. Однако сохранившихся свидетелей былой славы осталось совсем немного. Висит на углу с Нащокинским доска с профилем Пушкина — не верьте, это не тот дом, где «бестолочь и ералаш», где «всякой кричит, курит трубку, обедает, поет, пляшет», это копия 1970-х. А теперь посмотрите на дом 15, действительно деревянный, готовящийся справить свое 190-летие, действительно помнящий Толстого, Фета и Бунина, — его настоящесть явствует даже сквозь свешевыкрашенную штукатурную одежку фасада.

Чуть дальше — затянутый в сетку дом 25, где доживал век престарелый декабрист Свистунов, где провел свои звездные годы архитектор Щусев. Внутри сохранились интерьеры конца XIX века, но самое трогательное — это совершенно дачного вида дворовая терраса. При определенной изворотливости ее можно наблюдать и теперь, как говорит Юля, дабы почувствовать себя реальным отставным декабристом. Судьба дома не определена: у него во дворе скоро начнется строительство нормального офисного комплекса, так что сами понимаете.

Следующий осколок старого мира можно наблюдать в Малом Власьевском переулке. Этому повезло больше всех: он образцово отреставрирован и занят художественной галереей, вид у него абсолютно живой и жизнерадостный — горят окошки в мезонине, скрипят деревянные двери, в дверях маячат строгие бородатые мужчины, не иначе тоже деятели культуры Отечества.

Власьевский переулок приводит к Сивцеву Вражку и упирается в еще один оплот декабризма: налево усадьба Герцена, который имел неосторожность пробудить гражданскую совесть своего соседа Александра Алексеева (дом 24), который впоследствии, как несложно догадаться, пробудил Россию. За что и был сослан на Кавказ. Главным домом в усадьбе Герценов был угловой двухэтажный — четыре года назад он снесен и заменен бетонной копией. В этом году та же беда приключилась со стоявшим напротив домом Аксакова, в котором Гоголь читывал товарищам «Мертвые души». Деревянный памятник снесен по инициативе проживающего в нем Литературного музея, который посчитал более комфортной для себя бетонную версию старого дома.

«О времена, о нравы!» — причитают провожатые и выводят меня к Денежному переулку, где на фоне головокружительной громады мидовской высотки завалялся еще целый ряд крохотных антикварных усадеб. Крайняя слева (№9) — усадьба Поливанова, которая и является целью сегодняшнего познавательного маршрута. Очаровательный ампирный особняк (памятный телезрителям по старому сериалу «Хождение по мукам»), сохраняющий богатые интерьеры, несколько лет назад на треть выгорел и теперь продолжает медленно разрушаться. Именно его активисты «Москвы, которой нет» выбрали в качестве аллегории беззащитности пожароопасного шедевра, нуждающегося в трепетной заботе охранительных органов. Как раз здесь этим летом инициативные граждане собрали 1 387 подписей в защиту вымирающих деревянных памятников города. Коллективное письмо было направлено в мэрию и в Главное управление охраны памятников. На первом месте в тревожном списке стоял дом Поливанова. Вопрос ставился вполне просто: «Кто персонально несет ответственность за разрушение памятника и какие меры планируется предпринять для его спасения? Когда и кто приступит к реставрационным работам?»

Недавно представители общественности получили совершенно блистательный официальный ответ за подписью начальника ГУОП Владимира Соколовского. В нем, в частности, сообщается о том, что основным методом борьбы с разнообразными разрушениями у нас является закон «Об объектах культурного наследия» и что воссоздание памятника является вынужденной, но вполне благородной мерой. И что «основной причиной воссоздания является аварийное состояние объекта в результате износа конструкций и его многолетней неправильной эксплуатации». Этим письмо и заканчивается. Заметьте, что в письме сограждан речь, вообще-то, идет о спасении памятников, а не об их воссоздании. В ответе же чиновников все ровно наоборот. Грубо говоря, как если бы вы обратились к доктору, а он вместо спасительного рецепта предложил бы вам визитку отличного таксидермиста. Все идет по плану.