Памятники

Студент шестого курса МАрхИ Никита Долгой придумал, как использовать церителиевского Петра на благо города

Нина Молева, бывший член Комиссии по монументальному искусству:

Памятник — это свидетельство признания народом. До революции в Москве было всего три памятника: Минину с Пожарским, Пушкину и Гоголю. Все они строились на народные деньги, с конкурсами, с обязательной публикацией книг материальных вложений — то есть, если вы даже копейку пожертвовали, ваше имя фиксировали. Для каждого из них москвичи сами выбирали место, затем Дума его утверждала. В результате открытие монумента было народным событием.

А теперь в распоряжении комиссии есть список мест, составленный Москомархитектурой. В этих местах можно ставить что угодно. И со­ответственно скульпторы, обладающие «влиянием», расхватывают эти места. При этом каждый миллион на эти памятники берется из нашего с вами кармана. Средняя стоимость памятника-бюста — 5 миллионов рублей, но в реальности он стоит сегодня 35—40 миллионов. Когда решали ставить композицию Шемякина на Болотной площади (Памятник детям — жертвам пороков взрослых. — БГ), Лужков рвал на себе исподнее и говорил, что пора приучить москвичей к современной скульптуре. Формально композицию подари­ли городу — правда, подарком была только ее модель. В итоге городскому бюджету этот памятник стоил 7 млн долларов, из которых 3,5 млн ушли на изготовление, а остальные — по карманам чиновников.

Комиссия по монументальному искусству существует только в Москве, потому что больше нигде установка памятников не поставлена на поток. Меня туда пригласили в 2002 году глава Гордумы Владимир Платонов и Евгений Бунимович, который в то время занимался культурной программой. Они пытались как-то противостоять напору Церетели, и, поскольку было известно, что я выступаю довольно резко, они меня полтора часа уговаривали вступить в эту комиссию.

В месяц тогда обсуждалось примерно 6—8 по­зиций — то есть в год решалась судьба около 70 памятников. Процедура такая: в комиссию подается специальное ходатайство, в нем — точное описание, мотивировка установки и источник финансирования — обычно бюджет города. Если комиссия все одобряет, проект согласуется с рядом инстанций и появля­ется в городе. Но на самом деле все это — ­абсолютная фикция: все решения заранее известны. А те, что не известны, можно не учитывать. Когда мы запретили установку пьяного завалившегося Шаляпина, господин Тантлевский, который ведал департаментом художественных ценностей столицы, сказал представителю торговой организации, отлившей памятник: «Не волнуйтесь, вы все равно его поставите». И поставили.

Поскольку теперь памятник — это способ отмывать деньги, то совершенно безразлично, кому он поставлен. Вот на Малой Бронной стоит памятник писателю Шолом-Алейхему. Зачем? Он никогда не бывал в Москве. А рядом находится бывший Еврейский театр — теперь Театр на Малой Бронной, — который создал актер Соломон Михоэлс. Так, может, ему стоило поставить памятник? На этот вопрос мне председатель комиссии ответил: «Но ведь памятник Шолом-Алейхему уже готов — его нужно куда-то поставить». Привязка к месту не предполагается: просто скульптор сделал памятник по заказу, его не выкупили, и в итоге его оплачивает Москва. Или знаете, почему на Чистых прудах стоит памятник Абаю Кунанбаеву? Потому что рядом казахское посольство, которое обещало подметать территорию у памятника. От выслушивания таких мотивировок приходишь в истерическое состояние.

Когда Путин только пришел к власти, мы еще могли что-то регулировать, иногда не давали что-то поставить. Скажем, когда на Патриарших прудах собирались ставить композицию Рукавишникова, посвященную Булгакову, мне удалось добиться от генерального прокурора предупреждения мэру, что он нарушает статьи УК РФ. В результате за одну ночь все работы были прекращены.

Одно из самых ошеломляющих столкновений с Лужковым у меня было, когда снесли гостиницу «Москва». Ее снесли, чтобы сделать площадь и поставить на ней памятник Юрию Михайловичу. На заседании комиссии я увидела 16 архитектурных планшетов с изображением перспективы этой площади и бронзового Лужкова авторства Церетели. Мне сказали, что вопрос памятника уже решен, надо только выбрать из двух вариантов: Лужков в шортах с ракеткой или Лужков с метлой. Тогда на заседании я спросила: «А вы получили согласие у этого старого, заслуженного, столько сделавшего для города человека на то, чтобы его при жизни кладбищенским памятником наградили?» Решение отложили до ответа мэра. Через полтора часа по телевидению прошел сюжет с разъяренным мэром: «Какая бестактность! Какое безобразие! Я ничего не знал!» Но ведь для того чтобы сделать 16 планшетов, нужно чье-то финансирование.

Два года назад я ушла из комиссии: работать стало совсем бессмысленно — все буквально ползали на брюхе перед Лужковым. Правда, сейчас ситуация стала меняться: Собянин пытается усложнить процесс установки памятников, включив в обсуждение разные департаменты. Возможно, эта идея — все застопорить и начать с чистого листа — сработает. А вообще, какой памятник куда ставить, должны москвичи решать. Сделать это очень просто: показать по телевидению проект и указать телефон, по которому они могут высказаться.

У нас что произошло: из-за количества памятников мы перепутали памятник в городе с памятником на кладбище. На кладбище каждому можно поставить памятник, а в городе — нет. Более того, четкой общественной позиции по очень многим вопросам быть не может — каждый решает для себя, что для него хорошо, а что плохо. Заслуживают внимательного отношения все, но в бронзу отливать всех не обязательно.

Сколько памятников в Москве установлены незаконно — посчитать невозможно.

Вот некоторые из них:

Фотографии: Марк Боярский
Алишер Навои Равшана Миртаджиева

Де Голль Зураба Церетели

Виктор Гюго Лорана Маркеста

Памятный знак участникам боев за освобождение Киева Д.Левина

Данте Ринальдо Пираса

Валентина Гризодубова Салавата Щербакова и Федора Викулова

Шолохов Александра Рукавишникова

Памятный знак жертвам теракта у «Националя» Салавата Щербакова и Алексея Тихонова

Мюнхгаузен Андрея Орлова

Ходжа Насреддин Андрея Орлова

Багратион Мераба Марабишвили

Фонтан «Клоуны» Зураба Церетели

Никулин Александра Рукавишникова

Шаляпин Вадима Церковникова

Памятник табурету Нэнси Шен

Гвардеец Семеновского полка Андрея Клыкова

ДАРЬЯ НУЖНАЯ

студент «Стрелки»

«Мне было интересно, почему в Москве так любят фотографироваться рядом с памятниками и почему новые памятники вызывают столько дискуссий. Дело не в том, что москвичам так нравятся бронзовые изваяния — просто это единственное объектное искусство, которое встречается в общественных пространствах города».

800

памятников было в Москве до 1991 года. Сколько их сейчас - сказать трудно, так как при Лужкове процесс установки памятников плохо контролировался.