Опыт цивилизации

Сретенский бульвар является самым коротким в городе – всего 214 м. Но на размышления наводит довольно пространные. Некоторые путеводители говорят о нем, а попутно и о прошедшем Рождественском, что их «нечем помянуть историку». Надеюсь, что в отношении Рождественского мы эту утку уже развенчали, а теперь давайте приглядимся к Сретенскому. Во-первых, нельзя не отметить тот факт, что в кафе «Купола» подают полезнейшую селедку по двадцати пяти рублей. Во-вторых, наличие памятника раннепетровского зодчества – церкви Успения в Печатниках. О важной роли Сретенского бульвара в творчестве поэта Маяковского мы уже говорили в прошлый раз, и я полагаю, что упомянутая автором «простоволосая церковка» как раз и есть то самое Успение, одновременно известное тем, что здесь разыгралась драма, воспетая в культовой картине художника Пукирева «Неравный брак».

В торце бульвара – трехэтажный дом, в основе своей являющийся гостиницей, сооруженной в 1790-х зодчим Стасовым из кирпича разобранных стен Белого города. Именно в нем в хорошие времена артист Миронов пытался втюхать изпод прилавка радиоприемник Grundig – это, разумеется, кинофильм «Берегись автомобиля». Напротив – памятник соратнице Крупской. Обитавшие здесь в 1980-х хиппи метко называли его «ушами»; по роду деятельности они охапками поступали в психбольницы, где доктора так и писали в картах: этот поступил из дома, а этот из каких-то ушей – тяжелое происшествие. Раньше на месте монумента стояла такая же гостиница, в конце XIX века известная как трактир «Саратов», куда кутящие купчины имели обыкновение «отправляться с женским полом».

И вот еще на ту же тему: в XIX веке между Большой Лубянкой и Милютинским переулком стояли домики, выкрашенные в характерный розовый цвет. Тут находились популярнейшие московские бордели. Опальный поэт Александр Полежаев прямо так и указывал: «Извозчик!» – «Здесь, сударь!» – «Живее, пошел на Сретенку к б...м!» Но на самой Сретенке были бардаки дешевейшие, а об этих даже художник Перов отзывался как о заведениях «далеко не низшего разряда». Теперь все это безобразие перебралось чуть дальше, на Сухаревку, а здесь, на бульваре, тишина и благолепие. Поэтому я решил не следовать исторической традиции и отправился краеведить безо всякого там женского полу, в строгой и умеренной компании коллеги Романа Валерьевича. Мы даже в магазин заходить не стали – так, думали, посидим на лавочке, соловьев послушаем, ведь можно же пойти на бульвар и при этом не нарезаться? Как же...

Бессмысленно пытаться обмануть историческую традицию. Мы еще не успели освоиться на местности, а на нашей скамейке уже материализовалось дивное созданье – ослепительная калмыцкая красавица с редким именем Кема, сжимающая в руках бутылку прибалтийской настойки «Паланга». Дважды экзотика, а кроме того, опять же соответствие традиции. Если мы обратимся к истории бульвара, то только на углу Фролова переулка обнаружим домовладельцев с именами Гиацинт Триппэ, Вильгельмина Гольцгауэр, Тобяш Гурлянд и Егор Лопырев. Ну вот, а потом к нам подтянулся лабух Афонин, потом Сонька с «Пролетарской», потом – бывший чемпион области по боксу Паша Н. А после сам собою возник дядя Игорь, сотрудник городского коммунального хозяйства, большой специалист по утилизации радиоактивных отходов. Оказался действительно большим специалистом по городскому хозяйству, обещал при случае показать подземный ход в Кремль из самого Тайнинского. Вот, кстати, обратите внимание, как мило пересекаются эти самые исторические параллели: Сретенский – самое подходящее место, чтобы воззвать к истории коммунального хозяйствования. Дом №6, более известный как дом страхового общества «Россия», является основоположником современного домового устройства. Здесь впервые в городе были освоены и газ, и электричество, и лифты, и настоящие чугунные батареи. Зодчие Иванов и Проскурин, безусловно, постарались, но на мой взгляд, дома вышли не совсем однозначными. Скажем, башенка, обращенная к Мясницким Воротам, явно недоделана. А вот что действительно достойно внимания, так это орнамент из летучих мышей и слоников-мутантов, чугунные ворота и загадочные барельефы со стороны Милютинского. Здесь же все желающие могут лицезреть интереснейшую достопримечательность: над одним из подъездов висят старорежимные номерные знаки квартир – 12, 12а, а потом сразу 14. Эта арифметика многое может рассказать о нашей национальной культурологии.

А раз пошел такой разговор, давайте уж вспомним и национальную идею. Вы же понимаете, не у одной Сергиенко искания, злоупотребляющие краеведы тоже иногда задумываются о сути мироздания. Так что ж, построим мы новую Россию или фиг когда построим? Дядя Игорь смотрит в будущее с восторгом и даже с некоторым вызовом: всех добропожаловавших гостей он упорно обзывал жидами, в том числе и луноликую дочь калмыцкого народа. «И что же?» – возражали обличенные семиты. «Да ничего», – отвечал дядя Игорь. А потом вдруг взял да заорал: «Не зря Сталин вас, краеведов, свиней, отстреливал!»

И вот еще деталь, в данном случае, возможно, наиболее важная. Именно Сретенскому бульвару посвящена картина классика Маковского, одноименно называющаяся «На бульваре». Этот безусловный шедевр, относящийся к 1886 году, изображает закосевшего кренделя, благодушно пиликающего на гармонике, а также сопутствующий ему женский пол, исключительно жалкий, да притом еще и с младенцем на руках. Чувак, значит, развлекается, а хорошей бабе – сплошные неприятности.

Весь тысячелетний опыт мировой цивилизации и, в частности, вот этот памятник юной и прекрасной Надежде Константиновне учит, что к хорошей бабе надо относиться с исключительным уважением. Вот и я не стал приставать к калмыцкой красавице, хоть она и предлагала отдаться за лишних пол-литра. Я всего лишь подрался с моим любимым Романом Валерьевичем. Была бы у меня гармошка, глядишь, разошлись бы мирно. А дядю Игоря в результате пришлось уложить на скамеечке. А ночью пошел дождь и ударили морозы. Вот теперь сижу и думаю: как-то он там?