Георгий Стефанов, фельдшер, Одинцовская станция скорой помощи:

«В основном обсуждаем вызовы и всяких интересных больных. По больным отслеживаем наркотрафик. Недавно за смену было 30 передозов, значит, в город поступила свежая партия героина. Часто вызывают просто так: горло, например, болит у человека. Приезжает бригада, оказывается, что больной — мужик тридцати семи лет, вчера пива холодного выпил, сегодня горло болит. Зачем вызывал? Я больше всего люблю к мнительным истеричкам ездить: с ними весело, есть о чем поболтать».

Соня Хаустова, видеодизайнер, Останкино:

«Я среди прочего делаю заставки к программам, где девушка с достоинствами просит угадать ­зашифрованное слово за деньги. Понятно, что аудитория их особенным умом не отличается, и поэтому все должно быть «красиво» и постоянно мигать, дергаться и вращаться. Часто специально просят сделать «похуже». Отсюда рождаются чудовищные картинки и странные сюжеты — ­например, как добывают золото в явно угольной шахте (зато красиво кирками машут). На самом же деле видеодизайн требует максимальных ресурсов компьютера и мозга, поэтому специалистов мало, и все время хочется учиться. Реально раздражают компьютерные тормоза. Машинам сложно справиться с сотней слоев, на каждом из которых лежит по десятку эффектов. Есть такие станции, которые делают все в режиме реалтайм, и стоят они по $20 000. Вот если бы они вдруг стали доступны простому смертному, это бы нам всем заметно облегчило жизнь».

Юрий Орлов, управляющий ателье по пошиву одежды:

«Клиент явно пресытился вещами, которые можно найти в продаже. Есть риск появиться в одинаковых платьях, и девушки, которые к нам ходят, стараются шить платья именно для себя. Они придумывают, как оно должно выглядеть, а мы помогаем воплотить идею в жизнь. И никто никогда не узнает, что это за бренд — ведь многие платья известных брендов растиражированы. Есть клиенты, которые не хотят идти на поводу у глянца. Те, кто впереди планеты всей, кто остро чувствуют время, — никогда не будут покупать платье «с обложки». А если и будут, то обязательно изменив какие-то детали. У меня много клиенток-девушек, которые обращают на это внимание».

Александр Завьялов, капитан танкера:

«Рейс, по сути, — это переход от порта к порту, иногда длящийся месяц, когда вокруг только море. На корабле по этому случаю собрана огромная видеотека, так что команда за время рейса пересматривает кучу фильмов. Некоторые книжки читают, некоторые спортом занимаются. Вечная головная боль капитана — это major инспекции. Их главная цель — проверить безопасность перевозки грузов (нефти и нефтепродуктов). Перед каждой такой инспекцией проводится проверка судна на безопасность, подготовка документации по отгрузкам-погрузкам за рейс. В общем, весь корабль сутками не спит и потом еще месяц только и разговоров, что о прошедшей и предстоящей инспекции и о новых поправках к МАРПОЛ*».

* (MARPOL — Международная конвенция по предотвращению загрязнения моря с судов.)

Евгений, проявщик, «Фотолаб»:

«Скоро проявка черно-белой пленки станет совсем дорогой и непопулярной. Процесс проявки цветной очень стандартизирован: сунул в аппарат, на выходе получил проявленную пленку. А с черно-белой много мороки: нужно следить за температурой раствора-проявителя, за временем — это ручная работа, в общем. Люди, которые снимают на ч/б, проявляют все сами дома, контролируют результат и балдеют. К проявщикам обращаются все реже, иногда — с претензиями и просьбой проявить «еще раз», зачастую из-за того, что пленка подсвечена или кадры наслои­лись — это косяк старых фотоаппаратов с ручной перемоткой».

Елена Панова, специалист по автоматизации бизнес-процессов:

«У нас все обсуждают, что лучше: создавать свою систему для управления бизнес-процессами или покупать программное обеспечение IT-компаний за большие деньги. Эти системы — то, с чем сталкивается любой сотрудник большого офиса. От них зависит, насколько удобно вам работать и сколько часов вы ежедневно проводите в офисе. Компания может ее купить, например, у Microsoft, который недавно выпустил очередную серию продуктов и всячески сам ее хвалит. Но в половине случаев сами клиенты «не тянут» внедрение купленных систем. Об этом много говорят сейчас во всем мире. То есть не факт, что они вам подойдут. С другой стороны, серьезные компании, выходящие на IPO, практически обязаны покупать софт известных брендов — считается, что это показатель прозрачности бизнеса».

Ирина Маркина, ландшафтный дизайнер:

«Сейчас появилась хорошая частная архитектура, и ландшафтом понемногу стали интересоваться. Клиенты приходят и говорят: «Я был в Европе, хочу как там». У меня специфический контингент: люди, у которых не шесть соток, а усадьбы, в основном на Рублево-Успенском шоссе. Они имеют представление о том, чего они хотят, и о стилистике сада. Все равно, конечно, ахают, как дорого, а хотят при этом как в Европе. Поэтому я работаю теперь в основном с компаниями-девелоперами, которые продают коттеджи в уже озелененных поселках — это довольно новое явление. Мы работаем в связке с архитектором. И когда я думаю о клиентах, мне греет душу, что они придут сразу на участок, который удобно использовать. Нужно же, чтобы окна выходили правильно, чтобы террасу можно было сделать… Ландшафтник должен приходить в начале стройки — тогда все сразу делается так, как оно должно быть».

Андрей Полухин, круизная компания «Ортодокс»:

«Русские туристы возвращаются на реки. Раньше для россиян использовались теплоходы старой постройки, где часто были каюты без удобств, а общий душ на палубе, а для иностранцев — комфортабельные четырехпалубники. Теперь у русских растут запросы. У нас самые ­новые теплоходы построены в середине 80-х в ГДР. В России нет ни верфей, ни опыта строения пассажирского флота. И строить невыгодно — при современных ценах на топливо теплоход окупится только лет через 20. Да, недавно одна русская женщина хотела отказаться от круиза Киев—Стамбул, ­испугалась Черноморского флота, но потом передумала. А от иностранцев не поступало ни одного звонка, никто ничего не пытался отменить. У нас клиенты откуда угодно — Европа, Северная и Южная Америка, ЮАР, — и никто даже не спрашивает, как у нас дела, наоборот, раскупили весь 2009 год».

Владимир Зуев, профессор кафедры международных экономических организаций и европейской интеграции ГУ-ВШЭ:

«Реакция Запада на войну с Грузией сильно напоминает ситуацию в Чечне. И, как и тогда, все спустят на тормозах. Могут ли страны Запада заблокировать наше вступление в международные организации или заставить выйти из них? Сильно сомневаюсь. Да, ВТО не рассматривает заявки стран, находящихся в состоянии войны. Но мы не находимся в состоянии войны с Грузией — у нас в Осетии миротворческий контингент. Так что для вступления в ВТО этот конфликт — не препятствие, что бы там ни говорила администрация США. Что реально может нам помешать, так это неподписанный до сих пор двусторонний протокол о присоединении. Грузия теперь его, конечно, не подпишет. И все будет зависеть от того, решат ли страны — члены ВТО, что грузинские претензии — политические, или найдут экономический подтекст. ­Последний вариант может реально затруднить нам вступление в ВТО. С «Большой восьмеркой» все сложнее. В эту организацию входят ведущие демократические экономики мира. Китай туда не приняли только потому, что сочли его недемократической экономикой. Но мы уже в «Восьмерке», и прецедентов по исключению стран из G8 не было. И если страны ­решатся на это, то будет холодная война и разрыв отношений на 20 лет. ЕС этого никогда не допустит. Так что все это я расцениваю как информационное давление, которое не вызовет реальных последствий».