Московские деревни. Поселок им. Ларина

Местоположение

Поселок им. Ларина расположен возле северной границы Москвы, вплотную к МКАД, между Череповецкой улицей, Дмитровским и Алтуфьевским шоссе.

Ближайшая станция метро — «Алтуфьево», от которой до поселка 15 минут пешком. Ближайшая железнодорожная платформа — «Лианозово» Савеловского направления, 10 минут пешком.

Название

Поселок назван в честь революционера, инициатора создания еврейских земледельческих поселений Михаила Лурье, известного под псевдонимом Юрий Ларин.

В названии улиц поселка явно прослеживается северная героическая тема: в 1936 году улицам дали имена в честь летчиков, первых Героев Советского Союза, спасавших челюскинцев, — Каманина, Водопьянова, Молокова, Слепнева и др.; одна из улиц носит имя академика Отто Юльевича Шмидта, возглавлявшего экспедицию. Другие улицы названы именами летчиков — участников беспосадочных перелетов в Америку через Северный полюс: Чкалова, Байдукова, Белякова. А в 1938 году появились улицы, получившие имена полярников — участников дрейфа на станции «Северный полюс»: Ивана Папанина, Эрнста Кренкеля, Петра Ширшова и Евгения Федорова.

Культмассовый сектор и сектор радиофикации, борьба с «зимниками» и запрет на скот, а также общественные уборные, обязательное озеленение и лошадь как яблоко раздора

Поселок был основан в конце 1920-х годов в качестве жилищно-строительного кооператива, смысл которого заключался в том, чтобы самостоятельно обеспечить дачами всех своих членов. Предназначался кооператив для служащих московских учреждений. Спроектированные дома состояли из двух блоков, каждый на одну семью. Членов кооператива сразу оказалось слишком много — несмотря на то, что в него принимались лишь те, кто имел жилплощадь в Москве (чтобы не допустить проживание на дачах в холодное время), и на то, что будущим дачникам было необходимо заранее выплачивать так называемый «довъездовский пай». В итоге в дома стали вселять больше людей, чем предполагалось изначально, и жильцы некоторых дач вынуждены были довольствоваться пятью метрами.

Все члены кооператива были обязаны посадить сколько-то кустов и деревьев и потом за ними ухаживать — сажали вязы, клены, дубы, березы и пр. Кроме того, они были обязаны обрабатывать свои участки — те, кто не мог выполнять эту повинность, были вынуждены отказываться от части земли. Выращивали овощи, фрукты и ягоды (фининспектор ходил по участкам и пересчитывал фруктовые деревья, потому что они облагались специальном налогом). По желанию разрешалось держать кур, коз и пчел. Разводить скот было, напротив, строго запрещено — тех, кто нарушал запрет, предлагали исключать из кооператива.

Долгое время кооператив содержал одну-единственную лошадь, которую можно было использовать как транспортное средство. Право на пользование лошадью вызывало постоянные споры — обиженные требовали «равных прав на лошадь для всех членов ДСК». Судя по ежегодным отчетам, лошадь в среднем работала по шесть часов в день и давала 15 тысяч рублей прибыли в год. При этом из экономии ее постоянно недокармливали, а время от времени вообще предлагали ликвидировать. В конце концов, когда лошадь состарилась, управляющему каким-то образом удалось обменять ее на новую, о чем сообщали отчеты.

Естественно, продавать дома было строго запрещено. Сдачу жилья внаем тоже сначала запрещали, но в 1960-е годы появилась возможность сдавать комнату (с разрешения административно-хозяйственного сектора и за установленную им сумму).  

Самостоятельно строить что бы то ни было на территории кооператива было нельзя. Касался запрет не только личных гаражей, но и утепления веранд и строительства печек. Более того, до 1960-х годов жители поселка не могли даже поставить у себя во дворе туалет — в кооперативе были общественные уборные, содержание которых входило в обязанности правления.

Ежегодное собрание членов ДСК принимало основные решения и составляло список заданий для правления (именно благодаря протоколам этих ежегодных собраний сегодня мы имеем возможность узнать множество подробностей о жизни поселка). Затем все решения, в том числе о том, по каким ставкам разрешать сдачу помещений внаем и принимать ли кого-то в кооператив, должно было утвердить кооперативно-жилищное управление Моссовета. После этого разные отделы правления — строительный, сельскохозяйственный, финансовый, санитарный, культмассовый и др. — приступали к выполнению своих задач. Со временем их состав менялся в зависимости от возникавших проблем. Больше всего нареканий вызывал культмассовый сектор — его критиковали на всех собраниях, несмотря на то что результатами его усилий были созданы стенгазеты и библиотека, волейбольная и баскетбольные площадки и стол для пинг-понга.

В октября 1941 года большинство жителей поселка было эвакуировано. За время войны на поселок дважды совершались воздушные атаки, в результате которых многие дома были разрушены.

В 1958 году рядом с поселком появилось Лианозовское кладбище. Проезд туда устроили по ларинской улице Молокова, несмотря на протесты местных жителей. В результате на улице появился асфальт.

В 1960 году построили МКАД, и поселок им. Ларина оказался внутри Москвы. Несмотря на все опасения, он лишился всего нескольких домов, мешавших строительству окружной, но не исчез. В 1970-е началась массовая застройка района Лианозово, частью которого стал ДСК, и жители снова заволновались. Но в 1973 году в Ларино побывал тогдашний главный архитектор Москвы Михаил Посохин, который впечатлился и решил поселок не застраивать — его сохранили как часть Лианозовского парка.

1-й «В» микрорайон Лианозово, металлический забор и проезд к кладбищу

Сегодня ДСК им. Ларина носит официальное название — 1-й «В» микрорайон Лианозово. Островок старых дач и новых коттеджей, расчерченный, как по линейке, на ровные прямоугольники, окружен спальными высотками окраинного района Москвы, а северной стороной выходит на МКАД. Зато с юга и востока к поселку примыкают Лианозовский лесопарк с прудами и Лианозовский ПКиО с аттракционами, а с северо-востока — лес, который тянется вдоль МКАД до самой усадьбы «Алтуфьево».

ДСК им. Ларина огорожен по периметру металлическим забором с калитками на магнитных замках. Въехать можно через ворота с Зональной улицы, мимо будки с охраной и шлагбаума — охранник, впрочем, не показывается из своей будки, а шлагбаум всегда поднят: по главной улице поселка — улице Молокова — проезжают не только местные жители, но и посетители Лианозовского кладбища, расположенного на другой стороне МКАД.

В поселке сегодня много новых коттеджей за двухметровыми заборами, но кое-где между ними все еще проглядывают старые, деревянные постройки.

«Неправильно думать, будто в ДСК им. Ларина живут одни лишь богачи да чиновники. Здесь не Рублевка — люди в поселке самые разные. Разумеется, немало очень обеспеченных людей, однако ничуть не меньше так называемых коренных жителей, потомков тех, кто поселился в поселке с момента его основания. До сих пор живы те, кто помнит, как по улицам ДСК передвигались на телегах и подводах. Все вместе мы регулярно встречаемся на поселковых собраниях.

Участки попадаются самых разных размеров: у кого классические шесть соток, а у кого и все тридцать. Причина этого — в бессчетных дроблениях и разделениях земельных участков, с последующей продажей, имевших место еще задолго до 1990-х годов. Наша семья купила тут землю в 1999 году. Участок небольшой — всего восемь соток. Чтобы как следует отстроиться, мы продали три московские квартиры.

Что касается образа жизни — быт у нас городской, а не деревенский и даже не дачный. Школа и магазин московские. Воздух чище, конечно, чем в городе, однако какой-то особенной тишины ожидать не приходится — вплотную к северной границе ДСК проходит МКАД, и его шум слышен на каждой улице. По крайней мере, перед нашим домом не ездят взад-вперед машины, и ночью в ДСК тихо — жители приезжают и ложатся спать, нет этого бесконечного автомобильного движения.

Зачем поселок огорожен железным забором? Это не прихоть местных жителей, а требование городских властей: согласно кадастровому плану, каждое владение в Москве должно иметь четко обозначенные границы. Возможно, обращали внимание — вокруг московских детских садов, школ, больниц стоят точно такие же заборы. Но, несмотря ни на какие заборы и шлагбаумы, вход на территорию ДСК свободный».

«Землю в ДСК я купил в 1998 году, и стоила она тогда просто копейки: за четыре сотки я отдал около 12 тысяч долларов, то есть по три тысячи за сотку. Была возможность купить еще дешевле — рядом продавали по полторы тысячи за сотку, но там участок был большой, соток пятнадцать. А хозяева этого участка уезжали на ПМЖ в Германию и быстро распродавали свое российское имущество, в том числе недвижимость — и я купил землю, долго не раздумывая. И не жалею. 

Некоторое время я жил в деревне и могу назвать существенное отличие деревенской жизни от городской: в городе ты можешь купить то, что хочешь, а в деревне — то, что продается. В этом смысле ДСК им. Ларина — не город, а деревня. Спрос здесь многократно превышает предложение. Если ты отчего-то замешкался и не купил землю сегодня, завтра ее купит кто-то другой, а ты в итоге останешься ни с чем.

Земля в Ларино стоила недорого еще десять лет назад. А потом резко выросла в цене. В каком-то смысле это даже забавно (если б не было так печально), поскольку именно земля до сих пор не оформлена в частную собственность. Земля принадлежит городу Москве, и городские власти стоят намертво. Во всем поселке ее сумели оформить в собственность всего два человека, профессиональные юристы. Остальные жители ДСК живут на земле, которая им не принадлежит, — стало быть, чисто гипотетически, сохраняется риск выселения. Чтобы свести этот риск к минимуму, мы сохраняем на своих участках старые дачные дома, вместе с которыми земля была куплена. За одним забором часто можно увидеть каменный дворец и покосившийся деревянный домик: дело в том, что именно эти старые дома были и остаются основанием для договора купли/продажи. Если дом сломать, исчезнет предмет договора — и проживание на земле станет необоснованным.

Народ в поселке разношерстный. Есть прямые потомки первых жителей ДСК, да и многие первые жители живы до сих пор. У некоторых даже есть местная прописка. Однако для всех ларинцев вопрос с землей остается открытым и, пожалуй, наиболее актуальным.

Что касается бытовых условий проживания: электричество, газ, канализация — все как в Москве. Со всем правда, пришлось, повозиться — газ, к примеру, обошелся в девять тысяч долларов. Опять же, теперь расценки значительно выросли. А газ в дачном доме необходим — в первую очередь для отопления.

В остальном же жить в дачном доме в черте Москвы — совсем не то же самое, что жить в московской квартире. Ведь в городе как: выходишь из квартиры и попадаешь в подъезд, чужой и кем-то разрисованный. А здесь я выхожу из дома и оказываюсь на крылечке. Город шумит, но в стороне. Можно затопить баню. Детей без страха отпускаешь гулять на улицу. С соседями здороваешься. Несмотря на то что жители поселка — те же москвичи, в ДСК существует свой микромир, свой собственный ритм жизни, более неспешный по сравнению с городом».

В работе над текстом использованы материалы сайта www.larinoo.ru.