Люди большого города: эколог Алексей Вайсман

Можно сколько угодно слушать эмоциональные выкрики наших братьев по разуму из зеленых организаций, но опыт показывает, что там, где хорошо развито охотничье хозяйство, с охраной животного мира тоже все отлично — в Канаде, Германии, Чехии, Италии, Новой Зеландии. И наоборот, там, где под фанфары и бубны запретили охоту, — пустыня. В России порядка трех миллионов охотников, в США — 14  миллионов. При этом там зверья полно, а у нас — беда. Правильно построенное хозяйство позволяет содержать мощный штат, который осуществляет квотирование, мониторинг и контроль над ресурсами.

 О шубах

У экологов научный подход, а у зеленых — эмоциональный. Производство искусственного меха — это производство химического волокна, которое во всем мире грязное, с огромным количеством отходов. Волокно делается из газа, нефти или каменноугольной смолы. Захоронение химического волокна — экологическая бомба для будущих поколений, потому что с ним ничего не происходит вообще. А от натуральной шубы через 100 лет и следа не останется. Плюс чаще всего на производство шуб идут животные, которые выращиваются на звероферме, и даже если это дикая пушнина — при грамотных условиях это все равно возобновляемый ресурс.

О браконьерстве в России

Охотники рады бы охотиться легально, но не могут. На субъект федерации выделяется лимит — 500 лосей в год, например. Из них 200 администрация раз — и себе под задницу: и самим поохотиться, и вдруг нужные люди приедут — покатать их на лося. В итоге до простых мужиков мало чего доходит. Вот они и валят нелегально этого лося, рубают его между собой, бабкам в деревне раздают, на фуфырь самогона меняют. Каждый отдельный случай, может, и не опасен, но в своей массовости — реальная угроза. 

Наиболее опасно коммерческое браконьерство. Оно выборочное, работает на рыночный спрос, страдают от него кабарга, медведь, соколы, осетровые, краб, трепанг, серый морской еж.

VIP-браконьерство, по идее, менее масштабно, но демонстративное нарушение закона страшно действует на весь государственный организм. Самый вопиющий пример — охота на краснокнижных архаров с вертолета на Алтае в январе 2009 года. В ней участвовали представитель президента в Госдуме, начальник управления охраны животного мира Республики Алтай, вице-премьер правительства республики. Вертолет задел винтом склон, и большинство пассажиров погибли. Это беда сейчас везде в стране, но на востоке России вообще мрак. Я сам такое видел не раз: река Ветлуга, едет пьяный катер, в нем — районный прокурор, начальник районного управления по охране водных ресурсов и начальник полиции. Все — с электроудочками, глушат рыбу шашками.

О нелегальной торговле

Попытки государства навести порядок в нелегальной торговле до сих пор спонтанные и точечные. Стоимость незаконно вывозимой из России рыболовецкой продукции — от 3 до 7 миллиардов долларов в год. Нелегальная пушнина идет в основном в Китай, хищные птицы — в Арабские Эмираты и Саудовскую Аравию, остальное — животное сырье для китайской традиционной медицины. Например, в конце 1980-х годов в Калмыкии было 750 тысяч сайгаков — от них буквально степь шевелилась, а сейчас — от 5 до 10 тысяч. Добывают половозрелых самцов ради рогов, из них делают мелкую стружку, она заваривается и действует как жаропонижающее и успокаивающее. Или численность осетровых сократилась в 50 раз по сравнению с 1985 годом. Единственный толковый способ их сохранить — решить социальные проблемы местного прибрежного населения: ему негде работать, оно и лезет в море.