«Любить публично — это скотство»

— Ты уже знаешь, с чего начнешь?

— Мы начнем воплощать в жизнь новую концепцию развития музея. Еще в прошлом году был конкурс, победила итальянско-российская команда архитектора Габриеле Филиппини и Ольги Москвиной. Их соавтором стала Мариэтта Омаровна Чудакова (литературовед, в числе прочего — исследователь творчества Булгакова. — БГ) со своей командой, которая тоже участвовала в конкурсе. Кроме того, есть много планов, возможностей, предложений и людей, которых хочется привлечь ко всей этой истории. Все это в стадии придумывания, собирания идей разной степени смелости. Думаю, мы скоро разберемся, с чего начинать.

— Какая может быть архитектурная концепция, если это квартира в жилом доме?

— Итальянская архитектурная концепция предполагает увеличить площадь музея за счет чердака и соседних квартир. Вообще, замысел страшно амбициозный — булгаковским может стать весь район, должен получиться литературный парк-музей.

— На Патриарших?

— Это не только Патриаршие, но и сквер между Ермолаевским переулком и Большой Садовой, сами Патриаршие пруды, часть Садового кольца. На мой взгляд, это правильная история. Она не связана с традиционной для Москвы мегаломанией, она скорее про разбрасывание каких-то примет, знаков и напоминаний. Условно говоря, где-то будет стоять какая-то особенная скамейка, где-то вместо афиши вдруг появится передовица газеты 1920-х годов, а где-то, может быть, необычная мемориальная доска. Мы будем остерегаться бронзовых статуй и других лобовых решений. Это прекрасное старое московское место, любые изменения должны быть очень аккуратными — это важно.

— А что в самом музее изменится?

— Одна из проблем музея в том, что ему не хватает места. Он находится в доме 10 по Большой Садовой, в той самой «нехорошей квартире», и связан с булгаковской Москвой очень тесно. Но в Москве много булгаковских мест — не только те, которые известны любителям «Мастера и Маргариты». Одна из задач, которая перед нами стоит, — сделать так, чтобы музей вышел за пределы квартиры. Это отчасти просветительская задача: рассказывать о том, что еще булгаковского есть в Москве.

— В смысле экскурсии?

— В том числе. Музей Булгакова, запертый в «нехорошей квартире», рискует остаться слишком воландовским местом. Он спрятан, труднодоступен и недостаточно заметен для москвичей. В Музей Булгакова хотят попасть многие, и это прекрасно. Так что первая задача в том, чтобы им не мешать.

— А кто им сейчас мешает?

— Им мешает кодовый замок на подъезде. Лестница, по которой многим не подняться. Кроме того, сейчас музей не сильно отличается от коммунальной квартиры, потому что там все сидят друг у друга на голове — сотрудники, посетители, школьники, пришедшие на экскурсию группой в 10 человек…

— Сейчас много сотрудников?

— Нет, чуть больше дюжины.

— Кто-нибудь останется?

— Да, обязательно. На самом деле в нашу задачу не входят стремительные революционные изменения. Последние месяцы команда, работавшая над концепцией развития музея, в которую только что влился я, в основном думала о том, что будет с музеем через два года, три, пять лет. Ближайшие же планы — постараться не растерять по дороге к этому дивному новому миру то хорошее, что в музее есть сейчас.

— Когда начнется вся эта переделка и когда закончится?

— Я слишком недолго работаю, чтобы делать какие-то смелые прогнозы о том, когда начнется ремонт, когда закончится. Это довольно сложный процесс, он связан с изменениями городской среды, и двигаться быстро будет трудно. А сейчас мы будем придумывать много всего, что способно сделать жизнь вокруг музея интереснее в ближайшие недели и месяцы. Лекции, выставки, книжные ярмарки, чтения текстов Булгакова вслух, съемки фильмов, есть и совершенно безумные идеи. Так что, уверен, все не ограничится редкими выставками предметов из фонда. У нас довольно большие планы, мы продолжаем придумывать новые вместе с Филиппом Дзядко, который согласился принять участие в жизни и развитии музея и, надеюсь, поможет нам и в реализации этих планов. Мы уже обсуждали вместе с ним и Мариэттой Омаровной какие-то первые шаги, так что скоро начнем.

— В чем заключается роль Чудаковой? 

— Мариэтта Омаровна выразила готовность заняться научными и образовательными программами музея, а кроме того, она, надеюсь, будет давать нам ценные советы.

— Ты будешь брать каких-то новых людей?

— Конечно, но мы будем работать и вместе с теми людьми, которые уже делают в Москве что-то интересное.

— Например?

— Например, пешие экскурсии.

— Но они же и так есть?

— Мы будем делать что-то свое.

— У тебя есть какие-то свои отношения с Булгаковым? Или это все довольно случайная история?

— Я играл Романа Валерьяновича Хлудова в школьном спектакле «Бег». Когда меня кто-нибудь спрашивает о том, как я отношусь к Булгакову, я сразу вспоминаю не Булгакова, а Довлатова — начало «Заповедника». Там лирический герой Сергея Донатовича на вопрос о том, за что он любит Пушкина, отвечал довольно распространенно и заканчивал этот ответ словами «любить публично — это скотство». К Булгакову я отношусь хорошо. 

— Не страшно тебе?

— Да нет.