Клуб рай

иллюстрации: Нана Тотибадзе

Парк уже очистили от незаконных строений и рекламы, восстановили газоны и фонари и поселили там рыб и 8 белок

Ревзин: Мы встречались месяца два назад, и тогда вы говорили о концепции парка, о том, как вообще все это будет. А сейчас, я смотрю, вы уже что-то начали делать. Асфальт положили, цветы высадили. И, в общем, хорошо, ничего не скажешь. Но вы-то для себя понимаете: а дальше что? Ведь в широком смысле парк — это такой образ рая. В сталинское время это был рай в буквальном смысле. В 70-е годы получилось, что рай — это Запад. И, соответственно, тут была выставка аттракционов, американские горки, кока-кола… Потом, в 90-е годы, это стало местом свободы и оттяга, вообще без всяких правил. Тоже рай, хоть и странный: могут по морде дать, но и ты можешь дать. А новый рай, где москвичу хорошо — он какой?

Капков: Честно? Пока не понимаю. Но я и не тороплюсь, хотя меня все торопит. Парк — это еще и памятник архитектуры, для начала тут надо все восстановить: например, когда ставили аттракционы, под них вырубили деревья, газон где-то уничтожили. Будем реконструировать памятники, их тут 20, даже обсерватория есть.

Да, изначально смысл парка был в том, что люди жили в коммуналках и надо было, чтобы человек куда-то пришел и почувствовал себя в коммунистическом раю. А асфальта так много, потому что все военные парады должны были здесь заканчиваться и разбиваться на колонны по разным плацам. Такой парк уже, конечно, не нужен.

Ревзин: Вообще-то, все общественные парки бывают двух принципиально разных типов. Во-первых, парки, образовавшиеся из усадеб, имений, королевских садов. Во-вторых, развлекательные парки для народа, которые возникли в конце XIX века. Это развлекуха, жратва. В русском варианте — Ходынка. И если в первом случае идея — приобщение к высокому, то во втором это выходной для мастерового. Парк Горького был уникален тем, что в нем решили совместить одно с другим: он сделан, конечно, как аналог Павловска и Царского Села — тут и летний театр, и фонтаны. Главное занятие — прогулка. Но сделали его на месте парка развлечений — здесь же сначала была сельскохозяйственная выставка, совершенно ярмарочная история. И когда смотришь на реальное наполнение, то видишь аттракционы, пиво, шашлык — то есть получилось все наоборот. Трудно себе представить, чтобы аристократия в Царском Селе ударяла по пиву в павильонах. И это противоречие до сих пор присутствует. Я-то, конечно, жду от парка некоторого аристократизма. Но кому я эту программу ни излагаю, все говорят: ты хочешь парк для народа превратить в парк для элиты. Но это неправда. В Гайд-парк ходят не лорды, у которых прямо около домика есть своя лужаечка. Ходят люди довольно простые — клерки офисные прямо из Сити туда вываливаются. Но не за оттягом, а скорее за медитативной прогулкой. Но возможно ли этого достичь, реконструировав сталинский парк?

Этим летом обещают устроить пляж, вайфай и кинотеатр под открытым небом. А глобальная реконструкция начнется следующей веснои

Капков: Да нет, кому сейчас нужен сталинский парк? ­Поймите, парк Горького переделывали много раз — в 1955 го­ду, к Олимпиаде-80, в 1985 году. Все, та атмос­фера уже разрушена. А что нужно? Вот надо понять. Я с утра до вечера здесь и все выходные тоже. Хожу с детьми, с девушками — чтобы прочувствовать место. Здесь 17 входов! Люди, входящие в Нескучный сад за Академией наук, тоже попадают в парк Горького. И для них парк Горького — это 30 столов для пинг-понга, большой теннис и ротонда к 800-летию Москвы. А кто-то прихо­дит к фонтану, там покрутится и дальше никуда не идет. А для кого-то это ресторан «Лебединое озеро» с ребятами из «Солянки». А танцоры, которые танцуют на причале? Видели, там по 200 человек собираются каждый день до 2 ночи? Это все тоже парк. И толкиенисты в Нескучном, и йоги — я им даже травы не постелил, они сами стали собираться. А шахматный клуб, куда академики приходят до сих пор играть в шахматы? Это что, я им сделал? Нет. Задача — затащить сюда еще и новую аудиторию, уж не знаю кого — модных роллеров всяких, которые придут повыпендриваться… Вы знаете, что мы уже делаем свое мороженое, у нас есть заводик? Пытаемся приблизиться к советскому вкусу. И вайфай у нас будет через месяц уже. Но если есть вайфай, нужен газон, чтобы было куда плюхнуться, нужны лавки. А лавки у нас делают 15 убогих монополистов, как это выглядит — вы сами знаете. То есть я должен придумать дизайн лавок — ну то есть нанять кого-то, а в России этого вообще нет. Самая сложная работа — над атмосферой. 32 рекламных щита мы срезали. Зона для пикников нужна. Это же не вопрос архитектуры. Как это назвать?

Ревзин: Дизайн городского пространства. Было такое направление.

Капков: И все это надо обсуждать с людьми. Знаете, какие лавочки просят все посетители, с которыми я общаюсь? Двухместные. Иначе людям некомфортно — может подсесть кто-нибудь. Более того, мы даже до сих пор не понимаем, лавочки в Нескучном саду должны быть одинаковыми с лавочками парка Горького или нет? А урны?

Ревзин: Это правильно. Если ты идешь по Нескучному саду, как понять, что это продолжение парка Горького? Если там такие же лавочки и такие же урны — этого достаточно. Но мне кажется, это все не очень сложно.

Капков: Придумать — не сложно, а реализовать сложно. Легче в Китае заказать. Но самое сложное — понять, что людям на самом деле нужно. Ну вот я пытаюсь.

Ревзин: Сергей, а вы как здесь вообще оказались?

Капков: Меня Сергей Семенович Собянин уговорил возглавить этот парк.

Ревзин: А у него по поводу парка Горького какая идея, он-то чего хочет?

Капков: Как я узнал уже позже, он считает, что общественные пространства, вот те же парки — одна из первоочередных задач города. Скажем, проблема пробок — это проблема не на один год. А вернуть москвичам общественные пространства можно гораздо быстрее, и это будет сразу ощутимо. Для меня очень приятно и удивительно, что у него нет задачи застроить или перестроить, а есть задача благоустроить.

Ревзин: Ну да, в течение последних 20 лет у нас забота об общественных пространствах заключалась только в установке памятников: иногда Юрий Михайлович ставил Пушкина или фонтан.