Экс-главред «Коммерсанта-Власть» Максим Ковальский возглавил редакцию OpenSpace

«Все эти события не могут не складываться в одну картину, потому что в некотором смысле происходят они в одной семье. Так называемая качественная журналистика — это очень узкая поляна, на которой все если не лично знакомы, то через одного, это совсем небольшое сообщество. И что бы ни происходило, это всем сразу становится известно. Эта журналистика отделена от массовой и глянцевой. Так случилось, что за последние полгода произошло много перестановок, где-то это вызвано больше политическими мотивами, как со мной и Демьяном Кудрявцевым, где-то, как с OpenSpace, — экономическими, где-то, как в случае с БГ или Citizen K, — на стыке.

Постепенно у Кремля доходят руки все дальше и дальше. Когда-то его волновало только телевидение, а все остальное было неважно. Многие и сами пришли и поклонились Кремлю в ноги и сказали, что будут его обслуживать. До тех, кто не пришел, они сами дотягиваются постепенно. В тяжелое для Кремля время после выборов, когда в обществе пошла такая неожиданная реакция, они растерялись или испугались, и печатная пресса им тоже стала важна. Мое увольнение пришлось на этот период. Дотянут ли они руки до интернета, который пока остается свободной поляной? Возможно. Это постепенное отъедание разных кусков у СМИ в течение последних 12 лет происходит в некой единой логике. Просто в какие-то моменты интенсивность усиливается. Бои велись в начале путинского правления, когда у него еще не было уверенности, был сильный оппонент в лице Гусинского. То же самое сейчас, когда возникла какая-то угроза устойчивости путинского режима. Это логично. Перспективы зависят от того, насколько нервно будет себя чувствовать Кремль.

Что касается лично меня, в OpenSpace я прихожу работать на место людей, которые много лет занимались одним делом и заслужили уважение. Не скрою, в моральном плане переживать эту ситуацию мне довольно тяжело. Что касается формата издания — мне не важно, электронные это СМИ или нет.

Сам портал отчасти изменится: повторяться совсем нельзя, но и становиться полностью другим невозможно. Единственное, что могу сказать точно, OpenSpace не превратится в издание про купальники — я про них просто не умею придумывать.Основной будет общественно-политическая направленность, конкретно пока говорить не готов: я сейчас в тяжелых раздумьях и не могу сказать, что у меня есть четкий план. И команды пока тоже нет. Я 22 года работал в «Коммерсанте», и мой круг знакомств не такой широкий. «Коммерсантъ» знаю хорошо, а то, что за его пределами, — гораздо хуже. Не уверен, что многие оттуда сорвутся с места ради какого-то нового предприятия. Посмотрим. 

Я очень надеюсь, что на владельца OpenSpace давление оказываться не будет. Пока, в силу того что OpenSpace был культурным изданием, он не интересовал Кремль настолько, чтобы осуществлять давление. Но гарантий никаких нет. А я сам, как и раньше,  делаю все, ни на кого не оглядываясь. Так и буду продолжать».




«Не знаю внутренней кухни этих изданий, поэтому могу судить только как участник рынка, наблюдающий все события со стороны. У меня есть ощущение, что владельцы «Большого города» испытывают какое-то политическое давление. И владельцы «Коммерсанта» чувствуют какой-то политический дискомфорт. Тем не менее мне не кажется, что мы сейчас наблюдаем серию политических увольнений.

Так, например, в OpenSpace происходит история с совершенно противоположным вектором: если верить пока не подтвержденным сообщениям, портал превращается в общественно-политический ресурс вместо культурного. Это, конечно, гениальное бизнес-решение: вливать политическое содержание в раскрученный ресурс — это очень хорошая медиастратегия, которая позволит нарастить аудиторию.

Так что если все последние события и складываются в какую-то общую картину, то скорее экономическую. Действительно, рынок рекламы в СМИ чувствует себя сейчас очень плохо. Все затягивают пояса — каждый как умеет.

При этом такое тяжелое положение может быть вызвано самыми разными причинами. Во-первых, как мы все знаем, в мировой экономике не все в порядке. Во-вторых, на рекламном рынке всегда пагубно сказывается любое ощущение политической нестабильности. Кроме того, у рекламы вообще очень далекий горизонт планирования, а с нестабильным обществом это плохо соотносится. Так что наверняка это многофакторная история.

В любом случае нельзя исключать того, что такие увольнения и сокращения в СМИ могут продолжиться. Это очень вероятно».






«Все эти события для меня — крайне личные. Они все касаются или моих друзей, или хороших знакомых. И все они действительно складываются в одну «гребаную цепь», как выразился Филипп Дзядко. Природа этой цепи достаточно удивительна: если мы возьмем каждую из историй по отдельности, то обнаружим, что в каждой из них участники событий преследовали какие-то свои, непохожие на других и, в общем, вполне резонные цели. И среди этих целей совершенно точно не было стремления удушить свободную прессу, чтобы Путину веселее жилось. Но парадоксальным образом результатом этих рациональных и прагматичных действий является как раз сокращение пространства свободы для прессы и более веселая жизнь для Путина.

Это все напоминает немного эпилог «Войны и мира», когда Толстой объясняет, что каждый участник Бородинского сражения имел какие-то свои конкретные задачи: кто-то прятался от обстрелов, кто-то бежал, чтобы захватить конкретную кочку, а кто-то раздавал приказания, думая, что он чем-то командует. А результатом действия всех этих разнонаправленных индивидуальных воль является определенное движение истории, которое ни один из участников Бородинского сражения не имел в виду. Так и здесь, у всех свои задачи: кому-то надо отчитаться перед акционерами, кому-то — чуть-чуть повысить окупаемость, прибыльность, кому-то — дать знак рекламодателям. А результатом стало сокращение пространства свободы для прессы.

Что со всем этим делать дальше? Мне кажется, самый резонный и самый разумный способ — нам с коллегами немножко поработать экономистами и придумать модель, при которой Ревзин мог бы писать свои статьи так, чтобы их всем было видно, Филипп Дзядко мог бы продолжать публиковать свои колонки, а Лена Нусинова продолжала бы приглашать для разговора интересных людей — но так, чтобы для этого не требовалось какого-то гигантского издательского дома, который по своим бизнес-соображениям или по звонкам из администрации президента мог эту лавочку в любой момент прикрыть. Нам нужна принципиально другая экономическая модель, может, более скромная и мелкая, может, кооперативы и сетевые ПБОЮЛы, но надо придумать что-то такое, что бы позволило хорошим журналистам, чьи тексты очень востребованы, по-прежнему зарабатывать деньги без участия корпорации, которая их содержит, но может прихлопнуть в любой момент».


«Тенденция в этих событиях, безусловно, просматривается, и очень явно. Глупо было бы думать, что закрытия изданий и увольнения главных редакторов, которые мы наблюдаем в последние месяцы, случайно совпали с периодом протестов. При этом мотивы в каждом случае могут быть разными, совсем не обязательно, что это централизованная операция и какой-то человек в администрации президента раздает указания — кого уволить и что закрыть. Но давайте обратимся в прошлое и вспомним, что с приходом Путина к власти началась кампания по установлению контроля за теми средствами массовой информации, которые имели максимальную аудиторию (в том случае это были телеканалы). Та операция была успешно осуществлена, и где-то к 2004 году был установлен полный контроль над основными телеканалами, имеющими новостное вещание. При этом, что с НТВ, что с «Медиа-Мостом» Гусинского, был выбран путь не преследовать конкретных журналистов, а направить кампанию против владельцев — добиться такого перераспределения собственности в СМИ, чтобы они оказались в руках лояльных магнатов. Это не значило обязательно, что редакционная политика того или иного издания немедленно будет перестроена и превращена в выражение полной лояльности власти. Главным была возможность использовать лояльность собственника при необходимости.

Вернемся к сегодняшнему дню. Безусловно, таким лояльным собственником является владелец «Коммерсанта» Алишер Усманов. Он владеет холдингом уже давно, но нельзя сказать, что редакционная политика соответствующих изданий радикально изменилась и все они превратились в Первый канал или канал «Россия». Зато, когда нужно, на него можно рассчитывать. Люди, владеющие не только медиаактивами, но и огромной собственностью, не станут ею рисковать и, скорее, проявят лояльность, иногда даже авансом. Увольнение Ковальского я бы объяснила именно таким образом: совершенно необязательно кто-то давал распоряжения, но был совершен дерзкий поступок с публикацией бюллетеня — посчитали, что лучше и избавиться от такого человека.

Надо вспомнить, и что в «Эхе Москвы», которое принадлежит «Газпром-Медиа», недавно произошли перестановки в совете директоров. Это может сыграть свою роль — легче будет принимать решения, когда большинство уже не у представителей редакции и симпатизирующих им личностей и перевес голосов на стороне других сил.

Когда принимаются решения, касающиеся, в частности, «Большого города», которые мотивируются экономическими соображениями и соображениями бизнеса, это немедленно заставляет вспомнить, что вся кампания против «Медиа-Моста» называлась «конфликтом хозяйствующих субъектов». Главное, она и была конфликтом хозяйствующих субъектов, только это не вся история. Собственно, сейчас, как тогда, за соображениями вполне легитимными есть и другие. Но этими внешними причинами очень легко спекулировать, легко заслонить то, что выглядит как тревожная тенденция по усилению государственного контроля над СМИ.

На мой взгляд, вызывает сожаления тот факт, что коллеги и сочувствующие, высказывающиеся на тему происходящего, охотно рассуждают о том, что коммерческая успешность — это важно, и реклама — это важно, и, если то или иное издание не прибыльное и только теряет деньги, — это плохо, при этом сочувствуя уволенным сотрудникам, но практически не вспоминая, что это, вообще говоря, ущемление наших общих прав. Мне кажется, что тот лозунг, который так любят сейчас скандировать наши протестующие, — «Один за всех и все за одного», — к сожалению, не работает в реальной жизни. Солидарность очень ограничена. Общество становится беспомощным против власти.

К сожалению, те, кто руководствуется лояльностью и своим благополучием, предпочитают ограничивать свои СМИ, избавляться от самых буйных, чуть меняют редакционную политику, делают ее чуть более умеренной и аккуратной — все они действуют в интересах власти. Боюсь, что эти импульсы будут становиться теперь все сильнее и заметнее. Вероятно, мы будем еще в ближайшем будущем наблюдать подобные истории в СМИ».


«Мы имеем дело с несколькими процессами, которые происходят одновременно. И зачастую мы принимаем совершенно разные причины за одну. Так, например, для людей, которые очень сильно погружены в политическую повестку дня, этот ряд событий принимает однозначно политическую окраску. А для людей, которые крайне далеки от политики, те же самые события выглядят как сугубо профессиональные или экономические. На самом деле, я думаю, мы имеем дело с набором событий, которые обозначают определенную границу эпохи. Эпохи безразличия или покупной лояльности. Сейчас заканчивается время хороших условий бизнеса в обмен на молчание, на субъективность, на несоблюдение профессиональных правил. Потом начинается какое-то другое время.

Медийная жизнь устроена циклами, примерно по 10–15 лет, и эти циклы управляются разными сложными процессами. Сейчас произошли заметные изменения в СМИ: увольнения редакторов, закрытия разных изданий. Кажется, что это связано с тем, что определенную группу СМИ специально давят. Но если бы дело было только в давлении, то, скорее всего, сложившаяся система СМИ начала бы сопротивляться: стали бы появляться, условно говоря, корпорации-диссиденты, сознательные диссиденты, которые бы специально «писали против ветра» и нарывались. Но этого не происходит. И не потому, что люди трусят или их владельцы трусят, а потому, что это именно симптом того некоего большего процесса, связанного с исчерпанностью старых экономических и контентных моделей.

В Штатах примерно два года назад тоже была волна увольнений — поменялись руководители практически всех ключевых СМИ. Это было связано с исчерпанностью ряда правил, по которым эти СМИ существовали. И сегодня мы наблюдаем, как  то же самое происходит с Кудрявцевым, Дзядко, Ковальским и другими. Конечно, их сложности связаны и с их личной деятельностью, смелостью и стремлением делать свое дело несмотря ни на что. Но это еще и признак какого-то большего структурного сдвига. Возможно, этот сдвиг окажется негативным. Но почему-то мне интуитивно кажется, что у нас скорее есть повод для оптимизма, чем для того, чтобы впадать в ярость и идти на баррикады.

И очень хочется надеяться, что новое время будет светлое и позитивное для нашей профессии. И я не уверен, что вскоре «свободным» СМИ будут нужны те авторы и те люди, которые олицетворяли СМИ несвободные, пускай даже смелые, но смелые именно в несвободных и критичных обстоятельствах. Все эти редакторы, которые борются за свободу в несвободных обстоятельствах, — очень хорошие и любимые. Но, возможно, нужны будут другие. А эти должны будут заняться чем-то еще. Думаю, многие вещи потребуют переосмысления».