Домушка здорового быта
Стоило мне выдвинуть тезис об исторических корнях порочной ауры Софийской набережной, как тут же всплыли дополнительные его подтверждения. Нашелся очевидец, не так давно наблюдавший двух голых мужиков, на спор бегавших вокруг шемякинского памятника порокам. «Даже без носков!» – ужасался очевидец. А сам памятник, случайно ли он угодил именно на Болото, старинное место публичных казней? А почему сей феномен современного искусства обнесен двумя заборами, да при этом еще и круглосуточно охраняется милицией? Видать, нечисты на руку здешние аборигены, стоит отвернуться – мигом пристроят к хозяйству. Но нет, не все так однозначно в этом гнезде порока, и здесь имеется свой оазис добропорядочности и высокой культуры быта.
Отправимся на его поиски от пересечения Софийской набережной и Фалеевского переулка, одного из самых коротких и самых красивых в городе. Хотя в принципе ничего примечательного в нем нет, эффект достигается именно за счет контраста ординарных домиков и сверкающих над ними куполов кремлевских соборов. А раньше здесь был не переулок, а дренажная яма, спускавшая к реке извечную слякоть Болота. Вдоль Острова было нарыто много подобных сооружений, и назывались они задушевным словом «ровушки».
Cледующий к Москворецкому мосту квартал тоже изрядно потрепан в последние годы: не стало милейшего двора, в котором еще недавно совершал публичные медитации одичавший буддист Тегин, нет живописного ряда строений бывшего акционерного общества «Товарные склады», с крыш которого всем желающим открывался потрясающий вид на Красную площадь. Но еще остались две дивные подворотни в 32-м владении: одна – к церкви Святой Софии, другая – сквозная, на Болотную набережную. Это последний островок прежних Садовников, со всеми полагающимися удовольствиями – живописнейше облезлыми стенами, открытыми теплотрассами, волшебными вывесками вроде «Подводтрубпроводстрой». И главное – вся эта штука до сих пор действует. Заглянешь в окно такого Подводстроя, а там обшитые белыми перфорированными панелями своды, стены, увешанные календариками с красотами родной природы, и нарядные сотрудники треста, мирно празднующие за общим столом чей-нибудь день рожденья. Будто и не было на свете ужасов перестройки и всего последующего разврата.
Ну а теперь мы находимся в проходном дворе 36-го владения – протяжный коридор старинного прома, увенчанный розовой свечкой Софийской колокольни. Неожиданно открывается крошечный домушка, обнесенный забором, со всеми приметами здорового человеческого быта: свой двор, трапезный столик, скворечники и даже дремлющий под навесиком катер. В доме прописан уникальный московский житель Виктор Анатольевич Розанов, профессор и изобретатель по части вычислительной техники. Когда-то, в конце XIX века, здесь жил управляющий соседней усадьбы Матюшиных, но после революции дом пришел в полную негодность и в 1920-е был отдан предприимчивому застройщику (была такая временная буржуазная практика) – отцу нынешнего хозяина под личное самоустройство. В 1960-е все перебирались в пятиэтажки, улучшали жилищные условия, Розанов вежливо отказался. В 1971-м ему более настойчиво предложили улучшить условия: поменять дом в полукилометре от Красной площади на комнату с подселением в каком-то Кукуеве. Однако изобретатель оказался гражданином ушлым и юридически подготовленным, победил бюрократов их же оружием. Не только остался на Острове, но со временем даже умудрился оформить и дом, и землю, на которой он стоит, в бессрочную аренду. Так что теперь Розанов является географически центральным, наиболее близким сердцу нашей родины домовладельцем и землепользователем. Просыпается под малиновый звон кремлевских курантов, гуляет с собачками, любуясь сиянием кремлевских куполов над головою, иногда спускает свой катер на волны Отводного канала и отправляется за город рыбачить. Летом в его дворе цветет роскошная сирень редкой персидской породы, в некотором роде напоминание о былой славе шумевшего здесь Государева сада. По пятницам устраивает у себя джазовые концерты.
– Иногда мне приходится отвечать на вопрос: «Вы что, и вправду здесь все время так и живете, один-одинешенек?» Отвечаю, что живу я с семьей, своими собаками и кошками, а по соседям ничуть не соскучился. Ведь люди не представляют себе жизнь в городе иначе чем в многоэтажных домах, ну вот и живите, пожалуйста, попробуйте там двор огородить, катер где-нибудь там поставьте. Сейчас эта земля стала валютной, все здесь будет меняться, и чиновники снова обещают меня выселить. Я прекрасно все понимаю, я бы на их месте и сам бы себя выселил. Только вот пусть они попробуют сделать это без бандитизма, на законном основании. Полагаю, это им будет непросто.
