Дом с заведениями

Старая еврейская шутка, она же мудрость, гласит, что еврею нужны три синагоги: та, куда он ходит, та, куда он ходит по субботам, и та, куда он ни ногой. В этом смысле Москва для религиозных евреев место благополучное: шесть городских синагог предоставляют изрядную свободу выбора. При этом шесть — не так уж и много, поэтому про каждую синагогу каждому верующему, в принципе, должно быть известно практически все. Так что выбор получается весьма сознательный. Вот, например, новый общинный центр в Марьиной Роще. Там есть и детский сад, и школа, и главный раввин России Берл Лазар, который родился в Милане, учился в Нью-Йорке, а теперь жмет руку президенту Путину. Но нет же, одним не нравится Лазар, другим — Марьина Роща. Раньше в Роще был раввин Довид Карпов, который в свое время променял карьеру советского химика Вадима Карпова на антисоветскую должность сторожа при синагоге Довида Карпова. Детского сада со школой в Роще тогда не было, а был неказистый деревянный барак, который сгорел в конце 1993 года. Раввин Карпов теперь в Отрадном. Это еще дальше, чем Марьина Роща, но ради хорошего раввина можно не то что в Отрадное — на край света. А вот Большой Спасоглинищевский переулок, бывшая улица Архипова, — это не край, а самый центр. Там тоже есть главный раввин России — Адольф Шаевич. Главным его считают другие раввины и другие евреи, и руку в телевизоре он жал другому президенту — Ельцину. Во Всеволожском переулке у общины «реформистов» главного нет, и синагоги как таковой тоже нет, зато у них есть раввин Нелли Шульман, красавица и эрудит. Ее по телевизору, кажется, вообще никогда не показывали. Ну а на Поклонной горе на самом деле никакая не синагога, а мемориальный центр.

Из всех шести синагог та, что на Бронной, — самая заметная, самая «центровая», расположенная в самом модном месте. Вдобавок она самая старая, стоит на этом месте с конца XIX века. И еще она самая навороченная: это единственная в Москве культовая постройка бескомпромиссно современной архитектуры. Там вообще все совершенно не по-русски.

По-русски в синагоге только охрана — с румяными круглыми лицами и сонными глазами. Прохожу через рамку металлоискателя. Звенит. Достаю ключи и мобильник — звенит. Показываю пряжку ремня — о’кей, проходи. 11 января некто Александр Копцев, очумевший от компьютерных игр и погромных книжек, спокойно зашел в синагогу, вытащил охотничий нож и порезал восемь человек, прежде чем его скрутили раввин и прихожане. После резни охрана вяло, но безропотно проверяет сумки. Заснуть охранникам не дает высокая кареглазая девушка, которая просит посетителей показывать сумки, а мужчинам напоминает, что в синагоге надо носить кипу. Кипу с логотипом синагоги можно взять тут же, на столике охраны; они сложены аккуратной стопочкой. Судя по всему, безумному Копцеву кипу предложить забыли. Ни девушка, ни охранники не заметили у меня в сумке ярко-красный швейцарский ножик. Хорошо, что я пришел не за этим.

Пока меня досматривают, мной уже вовсю занимается местный попрошайка — пожилой беззубый исполин в кожаном картузе. «Здравствуй, — говорит мне исполин, пока охранники роются в моей сумке. — Ты откуда? А я из Ташкента», — продолжает он, преграждая мне путь, когда меня наконец пропустили вовнутрь, и объясняет, почему я непременно должен ему помочь. Я помогаю и прохожу дальше.

За охраной и попрошайкой — объявления. Не забудьте купить календарь на новый, 5766, год. Такого-то тевета (то есть на днях) состоится свадьба. Каждый еврейский ребенок должен купить букву Торы. Центр мира, гласит это объявление, находится на Храмовой горе в Израиле. Там переписчик переписывает священные свитки Торы. И каждый еврейский ребенок должен купить одну букву этой Торы. Для себя. А можно еще для еврейского ребенка из тех мест, где евреям плохо. Цена буквы — 1 доллар или 30 рублей. Как ни крути, покупать буквы на доллары выгоднее.

Для удобства прихожан слева от входа в молитвенный зал установлен банкомат Мастер-банка. В молитвенном зале — полдюжины бородатых молодых людей, учеников религиозной школы — ешивы. Спрашиваю у ближайшего, где найти раввина. Он приветливо улыбается и бойко что-то объясняет мне на иврите. Я ничего не понимаю на иврите. Тогда он вяло и лаконично отвечает по-английски, что, дескать, спроси у кого-нибудь еще. Кто-нибудь еще говорит: раввин на втором этаже.

На самом деле раввина нет. Есть секретарша раввина с макияжем в стиле эпохи первоначального накопления капитала и с фольклорным выговором, который я слышал только в анекдотах из серии «Абгам, таки это же я, Сага». На столе у секретарши несколько экземпляров общинной газеты и крупные глянцевые фотографии окровавленных жертв и залитых кровью помещений, но, кажется, не те, что были в прессе, а более, что ли, красивые. Впрочем, это может быть свойством глянцевой бумаги. Секретарша предлагает позвонить раввину на мобильный. «Вы по какому, говорите, делу, уважаемый? — спрашивает раввин. — А-а, журналист, через пятнадцать минут буду».

Пятнадцать минут я гуляю по синагоге. Читаю таблички: «Лифты подарены синагоге на Большой Бронной семьей Качановых и посвящены светлой памяти их родителей», «Зал праздничных молитв и торжеств посвящен сыном Эдуардом светлой памяти своей мамы Елизаветы Аркадьевны». В зале стоит стол для настольного тенниса, двое студентов ешивы сражаются, третий ждет своей очереди и время от времени произносит что-то на иврите — вероятно, ведет счет. В кошерной винной лавке продается кошерное бордо. На закрытой двери какого-то кабинета — объявления о записи на курсы иврита. Отдельно для мужчин и для женщин. Начальные знания необходимы. Несколько благотворительных организаций. В одной выдают продовольственную помощь малоимущим. В башне — пустой конференц-зал и пустой же кошерный ресторан. Зато столовая на первом этаже набита битком. У входа — умывальник, над ним длиннейшая инструкция: «Порядок омовения рук перед едой следующий. Кружку берут в правую руку, наполняют водой и передают в левую, затем обливают кисть правой руки. Водой нужно облить всю руку, включая пальцы». За этим следует подробное описание дальнейшей процедуры, которую необходимо сопровождать произнесением молитвенных формул на иврите (они написаны здесь же в русской транслитерации) и — в случае сбоев — повторять до достижения полностью удовлетворительного результата. На двери объявление, что столовая только для студентов ешивы и сотрудников синагоги.

По архитектуре синагога больше всего напоминает цирк. Тот, что на Цветном бульваре, — старое здание со старым фасадом, упакованное в новую высокотехнологичную коробку из стекла и металла. На самом деле старый фасад синагоги — в некотором роде мистификация. В 1880 году банкир Лазарь Поляков расширил свое имение между Бронной и Тверским бульваром, в зданиях на бульваре разместил конторы Московского и Ярославско-Костромского земельных банков, а в 1883 году испросил разрешения обер-полицмейстера превратить часть жилых построек со стороны Бронной в синагогу. Архитектор Михаил Чичагов приделал к старой усадьбе новый фасад — в духе восточных храмов, с витиеватым орнаментом и звездой Давида на башенке. Сначала синагога была частной, только для семьи Полякова. В 1905 году власти позакрывали московские синагоги, и Поляков впервые пустил к себе евреев «с улицы». Через тридцать лет уже другие власти расстреляли раввина, а синагогу передали профсоюзам. В разгар борьбы с космополитами фасад профсоюзного дома оказался слишком еврейским, поэтому в 1952 году его заменили на классически-сталинский, а внутренности переоборудовали под ДК. Так что сегодняшний «старый фасад» — это даже не реконструкция, а фантазия-воспоминание на тему поляковской синагоги. Единственная архитектурная деталь, сохранившаяся с тех времен, — это скрытый от глаз подземный ход, который ведет из синагоги в один из окрестных дворов. Предполагалось, что по нему евреи могли бы незаметно спастись от погромщиков. Правда, пользоваться этим входом не приходилось ни разу, зато о нем с удовольствием рассказывает раввин синагоги на Бронной Ицхак Коган.

Другая любимая история раввина Когана — про подводные лодки. В молодости он заведовал в Ленинграде КБ автоматизированных систем управления атомными подводными лодками. А потом, в 1974 году, подал документы на выезд в Израиль и, конечно, получил отказ. Было инженеру Когану тогда 28 лет. А сейчас раввину Когану 60, про него сняли фильм и написали массу статей в разных газетах. В них рассказывается про двойную жизнь ленинградского еврея, который исправно ходил в детский сад/школу/институт и крепил оборонный потенциал страны, а одновременно получил дома религиозное образование, изучал Тору и в конце концов стал одним из лидеров местной еврейской общины.

«И что, такое было возможно в Ленинграде?» — удивляюсь я. «А что, по-вашему, евреями становятся только в Бердичеве?» — отвечает вопросом на вопрос Коган.

Раввин Ицхак Коган выглядит так, как далекий от иудаизма человек и должен представлять себе раввина. Это крупный, солидный мужчина с лукаво прищуренными глазами и длинной бородой, на нем белая рубашка, длинный черный пиджак-лапсердак и широкополая черная же шляпа. Близкий к иудаизму человек с первого же взгляда определит, что раввин Ицхак Коган — любавичский хасид. Например, по тому, что в отличие от прочих хасидов любавичские не носят пейсов. Впрочем, это определит и человек, от иудаизма далекий: о том, что синагога принадлежит «Агудас хасадей ХаБаД», общине любавичских хасидов, сообщает и надпись у входа, и табличка на двери кабинета раввина.

Про любавичских хасидов разговор особый. Движение было основано в конце XVIII века в местечке Любавичи под Смоленском рабби Шнеур-Залманом. Первого рабби за поддержку русской армии в борьбе с Наполеоном Александр I пожаловал «почетным гражданином России». Шестого любавичского рабби, Йосефа Ицхака Шнеерсона, в 1927 году советская власть приговорила к расстрелу, который затем гуманно заменила на высылку в США. Седьмой и последний любавичский рабби, Менахем Мендл Шнеерсон, благословивший своих последователей на возрождение еврейства в Восточной Европе, умер в 1994 году в Нью-Йорке. Любавичские хасиды почитают его как мессию.

Сторонники традиционного иудаизма считают любавичских хасидов странной сектой. «Хабадник» они произносят почти как «хаббардист». Тем временем главный раввин России, «хабадник» Берл Лазар, легко находит общий язык с патриархом Алексием II в разных госкомиссиях по вопросам религий — особенно в том, что касается борьбы с сектами. Самой опасной Берл Лазар считает движение «Евреи за Иисуса». «Не хочу задеть ничьи религиозные чувства, — говорит мне знакомый еврей из „традиционалистов“, — но любавичские с их верой в то, что Мошиах уже с нами, слишком напоминают мне христиан».

Разбираться в конфессиональных тонкостях разных направлений иудаизма под силу только знатоку. Зато методы работы ХаБаДа не могут не впечатлить всякого, кто хоть немного понимает в бизнесе. ХаБаД появился в СССР в конце перестройки и за 15 лет стал главной силой среди религиозных евреев. Больше половины всех раввинов России — любавичские хасиды. Секрет успеха ХаБаДа — в жесткой организации, активной образовательной работе и чрезвычайно эффективных способах сбора средств. Взять ту же синагогу на Бронной. Деньги приносят не только пышные свадьбы и праздники — а на их пышность и веселье уже привычно жалуются жители соседних домов, — деньги приносит даже традиционное чтение Торы. Обычно свитки читают самые уважаемые члены общины. Право быть «самым уважаемым» продается на аукционе. Ставка делается словом «хай», то есть «жизнь». В еврейском алфавите все буквы имеют числовое значение, и число «хай» — это 18. В нашем случае — долларов. В праздники сумма «жизней» может достигать нескольких тысяч. Но, конечно, одним чтением Торы не проживешь — важны хорошие спонсоры.

Корни финансового благополучия ХаБаДа скрыты глубоко под землей. Причем под землей Африки и Австралии. Главный спонсор мирового движения любавичских хасидов — австралийский магнат горнодобывающей промышленности Джозеф Гутник, а главный спонсор российского — его партнер по бизнесу Леви Леваев, владелец алмазных приисков в Анголе и председатель Федерации еврейских общин России (ФЕОР), основу которой как раз и составляют общины ХаБаДа. Впрочем, на радость экспертам в области мировой закулисы ангольские деньги замаячили и у конкурентов ФЕОРа из Конгресса еврейских общин и организаций России, председателем которого недавно стал ангольский гражданин и владелец «Московских новостей» Аркадий Гайдамак. Все вырученное и собранное вкладывается в развитие еврейства.

Стать настоящим евреем с ХаБаДом очень просто: на восьмой день жизни тебе сделают обрезание, потом тебя примут в детский сад, где ты будешь, как все дети, играть в игрушки, но вместо свечек на елке зажигать ханукальные огни. Потом школа для маленьких мальчиков — хедер. И просто хорошая школа, где детей научат любить математику, Пушкина, свой народ и любавичского рабби. Если не сильно приглядываться, почти как у иезуитов.

Про это и спрашиваю у раввина Ицхака Когана. Очень, говорю, вы похожи на миссионеров. Рабби, кажется, обижается. Мы что, говорит он, другие народы в иудаизм обращаем? Нет! Мы делаем евреев настоящими евреями. Вот ты еврей?

Я стою перед рабби весь в черном, со шнобелем на лице, вековой печалью в глазах и в кипе на макушке. Нет, честно говорю я. Я гой. И лютеранин. И мама у меня шикса.

«Ну тогда ты можешь пройти гийюр», — говорит рабби и теряет ко мне всяческий интерес. Он страшно занят: все время он проводит между больницей, где лежат раненые, и совещаниями в ГУВД — просит усилить охрану.

Фотографии: Григорий Поляковский

Табличка у входа в зал праздничных молитв и торжеств гласит, что сын Эдуард посвятил его светлой памяти своей мамы Елизаветы Аркадьевны.

Настоящая еврейская свадьба должна проходить на улице. Жители прилегающих к синагоге на Большой Бронной домов часто жалуются на шум.

Любавичские хасиды отличаются от прочих хасидов на глаз и на слух: они не носят пейсов и говорят на иврите не только о Б-ге.