Дом Общества электрического освещения 1886 года

Четырехэтажный дом на Садовнической улице был построен в 1905 году по проекту архитектора Николая Благовещенского и предназначался для сотрудников соседней электростанции, одновременно состоявших членами Общества электрического освещения 1886 года. Дом практически вплотную примыкает к территории старейшей действующей тепловой электростанции России — ГЭС-1 им. П.Г.Смидовича, строительство которой началось еще в 1896 году. Электростанция, находящаяся на острове между Москвой-рекой и Водоотводным каналом, занимает почти половину Раушской набережной, обращенной в сторону Зарядья. До революции в доме жили в основном инженеры-технологи электростанции. В 1920-е годы часть квартир была превращена в коммуналки для рабочих ГЭС.

Московская городская электростанция «Раушская»

Электростанция заработала уже в 1897 году. К этому времени в Москве работала только одна электростанция, находившаяся на пересечении Георгиевского переулка и Большой Дмитровки (сейчас это здание занимает выставочный зал «Новый Манеж»). На рубеже XIX-XX веков ГЭС-1 обеспечивала работу линии первых трамваев. С ростом выработки энергии к электростанции подключалось все больше и больше московских учреждений, заводов и жилых домов. Самый низкий тариф за электричество платили рестораны «Яр» и «Стрельна», так как они потребляли энергию в ночном провале суточного графика нагрузки. Самый же высокий тариф был у школ, которые включали освещение в вечерний максимум. Во время Первой мировой войны впервые в России на электростанции для выработки энергии начали использовать торф. К 1910 году число рабочих насчитывало 150 человек. Машин и оборудования к 1913 году было на 358,000 рублей.

Директор московского отделения «Общества электрического освещения 1886 года» Роберт Классон

К дому Благовещенского примыкает старая усадьба Демидова-Яковлевых, построенная в XVIII веке и реконструированная в конце XIX. В 1896 году Общество выкупило усадьбу и разместило в ней квартиры для служащих станции; в советское время их заменили медсанчастью станции. В этом доме с 1897-го по 1926 год с перерывом на работу в Баку жил с семьей московский инженер, один из основателей электроэнергетической отрасли промышленности России Роберт Классон. После возвращения с Кавказа семья Классонов занимала весь второй этаж и часть третьего. Во время Гражданской войны Классонов немного уплотнили, отобрав помещения на третьем этаже. Сохранилась записка инженера, написанная им в жилищную комиссию «Электропередачи» в 1920 году: «Тем не менее, Жилищная Комиссия неоднократно покушается на перераспределение в моем доме, то предполагая в нем устроить комнаты для приезжающих, то, как это было недавно, предполагая поселить наверху двух барышень. Затем Жилищная Комиссия совершила совершенно недопустимый поступок по отношению ко мне, поместив без моего ведома в лично мне принадлежавших комнатах на ночь трех человек, совершенно незнакомых, которые вторгаются в мою квартиру, ночуют в ней, как будто это была не частная квартира, а ночлежный дом».

По воспоминаниям людей, работавших с Классоном, он отличался трудоспособностью и честностью, с уважением относился к своим подчиненным. Его сын Иван так вспоминал об отце: «Он говорил, что выше всего ценит гражданское мужество и больше всего ненавидит хулиганство и хамство и с сожалением замечал, что оба эти явления наиболее распространены, а гражданское мужество особенно редко — в России, пережившей три столетия крепостного права».

Инженеры и другие жители

В 1905 году большую часть квартир в доме получили ведущие инженеры-технологи электростанции. Многие из них сохранили это жилье и после революции. На втором этаже проживал заведующий электростанцией Николай Зауэр вместе со своей женой Паулиной Федоровной. В 1915 году, скорее всего, в связи с немецкими погромами в Москве, Зауэр был вынужден уехать в Петроград, где продолжил работать в Обществе электрического освещения.

До дела о вредительстве на электрических станциях СССР, сфабрикованного в начале 1930х годов, в доме продолжали жить ведущие инженеры-технологи станции — Борис Барсуков, Борис Крылов, Виктор Кирпичников. Последний еще в начале XX века разработал гидравлический способ добычи торфа. Виктор Кирпичников оставил яркие воспоминания о Роберте Классоне. Там он, в частности, описывал сильнейшее московское наводнение 1908 года, которое затронуло и электростанцию: «...так как нужно было работать непрерывно, несколько дней подряд, Роберт Эдуардович находился на станции бессменно. Ни один из молодых инженеров не мог вынести этой работы. Я помню, как мы сидели с ним тогда около 12-й турбины на полу, и, на 13 лет моложе его, я не выдержал такой работы — заснул, а Роберт Эдуардович был бодр и энергичен». В 1920 году Кирпичников начал серьезно заниматься боксом. Инженер выделил в своей квартире специальную комнату для тренировок, на которые приходили около 10 спортсменов и боксировали под руководством тренера Никифорова.

В 10 квартире жил мастер котельной Иван Николаев, вспоминавший, как 1 января 1910 года он с Робертом Классоном выкачивали нефть из подвала электростанции: «В ночь на 1 января 1910 года, по неосторожности одного из рабочих, в подвал котельной была напущена в громадном количестве нефть. Он (Р. Классон. — БГ) сейчас же пришел, поздравил всех нас с Новым годом. Я провел его в подвал и показал на новые нефтяные источники. Увидев это, он сделал свою обычную гримасу. Я объяснил, как это произошло. Он сказал на это: «Ну что же делать, Иван Вячеславович, кто ничего не делает, у того ничего не случается». И потом, не боясь, что испортит свой костюм, принялся вместе с нами откачивать нефть, говоря при этом: «Вот так Новый год!».

В 15 квартире жил Андрей Ефремов — потомственный почетный гражданин, председатель Взаимно-вспомогательного общества фельдшеров и фельдшериц, член Союза общества помощи врачей. Он работал в фельдшерском пункте при электростанции.

Ольга Толстова

_____

родилась в 1946 году

«Мама переехала в этот дом в 1939 году с Арбата. Она познакомилась с работником ГЭС — молодым человеком, который жил в этом доме. Вышла за него замуж и родила ребенка, мою сестру. В 1941 году ее муж погиб в ополчении под Москвой. На станции есть доска памяти, на которой написано его имя — Коптелов Николай Кузьмич. А мама осталась в его комнате в коммуналке. Мой отец Евгений Файнберг был инвалидом по зрению, поэтому его не взяли в армию. Он мотался по госпиталям, был в Средней Азии и подхватил там малярию. Папа был энергетиком, закончил ленинградский Политех. Потом приехал в Москву и снял у мамы в комнате угол. Так я и появилась. Потом они поженились.

Соседей по коммуналке у нас было очень много. Все наши соседи были работниками ГЭС или Министерства энергетики — это ведомственный дом. Однажды с пятого этажа к нам переехали Бизяевы, многодетная семья. Муж работал в котлотурбинном цехе, а мать занималась детьми. Их первая дочь Валька была глухонемой, Вовка был инвалидом с горбом и на костылях, а Пашка в 1953 году свалился с единственного балкона нашего дома. Но взамен этого Паши тетя Маруся родила еще одного Пашку. Всего у них было 6 человек детей. Муж пил. Мы не могли ничего оставить ни на кухне, ни в коридоре, потому что отец у меня еврей, и тетя Маруся говорила так: «А твой «яврей» тебе еще купит!» Когда муж уходил на работу, она тоже позволяла себе выпить, но когда он узнавал, что она пила, то колошматил ее, а она его сажала на 15 суток. Тетя Маруся была артисткой. Поскольку, оказавшись в милиции, он не мог работать и не приносил денег, то она шла в милицию, устраивала приступ эпилепсии, и они быстренько его выпускали. У нас на двери сохранились вмятины от кувалды. Еврейство нам тяжело далось. Я это и в школе и в коммуналке поняла. Я не в обиде, но никуда от этого не деться.

Моя мама пришла на станцию и освоила профессию водителя. Ей предлагали возить директора станции, но она отказалась из-за того, что у нее уже был маленький ребенок. Она работала в отделе снабжения и ездила на грузовой машине. Это было еще до войны.

В соседнем дворе заливали каток, и все катались на коньках, и я на своих гагах. Были и танцы: ставили на подоконник проигрыватель, заводили пластинки и танцевали. Ну и, как обычно, дом ходил на дом. Я считаю, что дрался и враждовал с соседними домами тот, кто ничем не занимался.

Дом был ведомственным, у нас закрывался на ночь двор, дворник дядя Ваня следил за порядком. На арочном своде у нас были металлические щиты, на которых было написано, кто живет в какой квартире. Если человек пришел, то его спрашивали всегда к кому он, а если он не мог ответить — то он чужой».

Анастасия Аладжалова

«Наша квартира принадлежала главному инженеру ГЭС. Весь четвертый этаж ему принадлежал. В этом доме квартиры до революции были на этаж или на половину этажа. Моя семья въехала сюда в 1946 году, тогда на двери еще сохранялась старая дореволюционная табличка.

Мой прадед Василий Павлович Горюнов был сыном расстрелянного начальника станции где-то на границе рядом с Ташкентом. В начале 1920-х годов он поехал в Ташкент получать образование в области энергетики. И впоследствии вся наша семья, включая моего двоюродного брата, которому сейчас 33 года, все по мужской линии получают энергетическое образование.

В 1945-46 годах мой прадед получил трехкомнатную квартиру на Бережковской набережной. А его товарищ получил эту двухкомнатную квартиру на Садовнической. Но прадед очень хотел жить в самом центре, и они с товарищем махнулись. Прадед стал жить в девятом доме от Кремля. Роскошная квартира была на втором этаже. Тоже коммуналка, но там были два туалета и две ванны. Стояли красивые модерновые шкафы под потолок. Они остались от старых жителей. В одной из комнат жила Аэлита Петровна, которая работала в медсанчасти при ГЭС. Я к ней приходила смотреть телевизор. Моя мама тоже работала в медсанчасти при ГЭС».

Автор выражает благодарность Специализированной историко-архитектурной мастерской №17 «Моспроекта-2» им. М.В.Посохина