Дом Асадуллаева

Дом

Здание Татарского культурного центра было построено архитектором Владимиром Краузе в 1913—1914 годах на деньги бакинского нефтепромышленника ­ Шамси Асадуллаева.

В актовом зале в 1917-м состоялся Всероссийский мусульманский съезд, теперь, после реставрации, тут проходят концерты и спектакли

В доме Асадуллаева открылась част­ная школа для мусульманских детей, а в 1917 го­ду состоялся Всероссийский мусульманский съезд. После революции и до 1941 го­да в татарском Домпросе (Доме просвещения) находились детский сад, школа, молодежный клуб, приют, театр, типография, а также различные студии, в том ­числе литературный кружок поэта Мусы Джалиля. Одно время директором школы работала выпускница Сорбонны Сара Шакулова, про которую говорили, что она «из рода Мухаммеда». В войну дом Асадуллаева ­служил госпиталем, а потом был передан Наркомату иностранных дел. В 2003 году в здании, сохранившем мусульманский растительный декор и восточные интерьеры, опять открылся Татарский культурный центр.

В 1930-х в этих интерьерах собирался литературный кружок поэта Мусы Джалиля, в 2010-е встречаются желающие выучить татарский и арабский языки

Шамси Асадуллаев умер в 1913-м, строительство Татарского культурного центра закончилось через год после его смерти

Посетители

Рауза Кастрова, 99 лет, внучка татар­ского купца Салиха Ерзина, на чьи деньги в 1904 году была построена Московская соборная мечеть. В конце 1920-х — 1930-е годы часто посещала дом, занималась в литературном кружке Мусы Джалиля.

Детский сад в доме Асадуллаева, 1939 год. Справа директор детского сада Тахира Абузарова

«Во время Рамазана мы ходили в мечеть на вечерние молитвы. Они называют­ся таравих. Почитаем таравих и идем в та­тарский клуб. По воскресеньям там были танцы. Танцевали под рояль, иногда под радио. Мы с братом очень люби­ли ходить на танцы. Мы прятали батон и говорили маме, что хлеба нет, она нас посылала за хлебом, а мы бежали в клуб танцевать. Маме говорили, что в ближайшей булочной хлеб закончился и нам ­пришлось идти к Москворецкому мосту в Филипповскую. Как-то организовали кружок хорового пения. Из консерватории к нам пришли студенты, чтобы заниматься с нами теорией. А ребятам это не нравилось. Они хотели петь, а не теорию учить. Вот кружок и распался. Помню, пришла в библиотеку и вижу — там Муса Джалиль сидит. Амина ему говорит: «Запиши Раузу в свой литературный кружок! Хоть по-татарски научится говорить». Меня и записали. Муса был остроумным, литературные занятия проходили интересно, но я в ос­новном молчала».

Как говорит один из частых посетителей этого дома Рустам Сагдиев, родившийся в Башкирии и живущий в Москве, «здесь частичка моей родины, я вижу людей, которые говорят на моем родном языке»

Ильсияр Шамсутдинова, 92 года, дочь расстрелянного в 1936 году муллы Исторической мечети на Большой Татарской улице, с 1927 года ученица татарской школы №27 при доме ­Асадуллаева.

«Я ходила в детский сад в доме Асадуллаева. В революционные праздники нам подавали грузовую машину, украшали ее красными полотном и флагом. Нас сажали в кузов на скамеечки и вывозили на парад на Красную площадь. Первый стих на татарском я выучила в детском саду: «Дедушка Ленин, где ты? Я полез на Луну. На Луну я смотрю, тебя там тоже нет. Дедушка Ленин, где ты?»

В 1927-м я пошла в первый класс. Нас преследовали как дочерей муллы. Моя сестра на почве всех этих переживаний заболела менингитом. Я хотела быть пионеркой, хотела поехать в лагерь с ребя­тами, а меня не принимали, отшвыри­вали. Я никогда не забуду, как в один из революционных праздников нас всех собрали в зрительном зале. Встал председатель собрания и сказал: «В президиум поступила записка: «Имеют ли право сидеть среди нас дочери муллы?» А я сидела там. Я не знала, что делать, хоть возьми да под стол залезай. Сестра моя не выдержала переживаний и отказалась от отца».

Справа от входа сохранилась надпись 1914 года на та- тарском языке арабской вязью: «Мархум Шамси мак- тебе». Перевод на русский дан с левой стороны: «Школа покойного Шамси»

Римма Гумирова, 24 года, руководитель организации «Бердэмлек».

«Тут в основном студенты из Татарстана, которые учатся в Москве. По воскресеньям я преподаю татарский язык. Иногда мы проводим занятия по исламу, были литературные вечера, изучали историю. Недавно началась акция «Татарская молодежь детям» — устраиваем праздники в детских домах. Сегодня мы учили накладывать грим и крутить шарики. Хотим еще показать детям, что такое Сабантуй, научить татарским играм».

Ильнара Латыпова, 22 года, актриса театральной студии «Газиз».

«Я вокалистка и пою в Татарском центре в ансамбле Розы Хабибуллиной. Поэтому меня пригласили в спектакль по пьесе Мирхайдара Файзи «Галиябану». У меня главная роль — Галиябану, девушки из де­ревенской семьи, любящей бедного парня-сироту. Но богатый землевладелец считает, что раз он такой богатый, то все ему можно, и он пытается отбить девушку. В конце богатый жених застреливает моего любимого. Хочется петь на родном языке, почему-то не хочется петь на русском. «Мон» переводится с татарского как «душа песни». Не во всей музыке это есть, а в татарской есть, и язык у нас красивый, мягкий».

Лозунг

Год назад во время ремонта актового зала при снятии краски был обнаружен лозунг, который датируют началом 1920-х:

(Перевод: «Трудящимся настоящую ­свободу печати может дать только Советская власть. Могущество страны в наших руках»).

Цитата

Исмаил Гаспринский, издатель и политик. «Русско-Восточное соглашение», 1896 год.

«Ни в Марселе, ни в Париже вы не найдете арабской колонии (из Алжира), в Лондоне не существует индийского кварта­ла, в Гааге не отыщите ни одного яванца или малайца-мусульманина, тогда как в Мос­кве и Петербурге проживают тысячи мусульман, имея свои улицы, мечети и прочее».

Объявления

По субботам с 10.00 до 14.00 проходят курсы арабского языка, по четвергам с 19.30 до 21.30 и субботам с 16.00 до 18.00 — уроки татарского. Занятия ­проводятся бесплатно.