Доходный дом Василия Суходольского

В 1899 году действительный статский советник и предводитель дворянства Боровского уезда Василий Суходольский купил за 191 500 рублей владение на углу Поварской улицы и Трубниковского переулка. Сначала заказчик планировал построить там богатый шестиэтажный дом с проездными воротами. Однако от этой идеи ему пришлось отказаться из-за финансовых трудностей, и в 1911–1913 гг. на этом месте появился пятиэтажный доходный дом в неоклассическом стиле, спроектированный архитектором Леонидом Стеженским.

Доходный дом Суходольского часто называют доходным домом купца Александра Таланова. Последний действительно купил дом, но только в 1917 году, и через несколько месяцев лишился его вместе со всей своей недвижимостью.

Домовладелец Василий Суходольский и Свободный театр Константина Марджанова

Самым известным проектом, созданным при участии Суходольского, был Московский свободный театр режиссера Константина Марджанова, открывшийся в 1913 году. Марджанов работал над созданием универсальной труппы и синтетического театра, в котором опера бы сосуществовала с опереттой, а драма — с пантомимой. Труппе удалось поставить в театре несколько выдающихся спектаклей, в том числе и оперу «Сорочинская ярмарка» Мусоргского. Готовя постановку, Марджанов лично ездил на Украину за живыми волами; в сцене самой ярмарки на сцену выходили более ста артистов. Спонсировал все это Суходольский. Оперный певец Николай Монахов, игравший в Свободном театре, вспоминал о нем: «Многие были уверены, что «богатый человек», который субсидировал театр, делал это из меценатских соображений. На самом же деле это было не так. Этим «богатым человеком» был В.П. Суходольский, кажется, предводитель дворянства Калужской или Костромской губернии. Он был популярен в Москве как дисконтер. Пылкий темперамент и упоение, с которым Марджанов говорил о перспективах большого синтетического театра, очевидно, подбили Суходольского пойти на большие расходы в твердой уверенности, что ему удастся покрыть эти расходы с дисконтерской лихвой.... По-видимому, Суходольский был уверен, что выгоды от этого театра можно будет получать чуть ли не немедленно. Так или иначе, но в театре Суходольский ничего не понимал и не любил его, а раскрыл свой кошелек с исключительной целью положить в него значительно больше, чем оттуда будет изъято». В 1914 году Свободный театр закрылся в связи с тем, что Суходольский прекратил его финансирование.

Любопытно, что контора Свободного театра находилась в доходном доме Суходольского на Поварской. Обсуждая с Игорем Стравинским возможность поставить на сцене Свободного театра его оперу «Соловей», режиссер Александр Санин просил композитора: «Пишите мне в Москву на адрес: угол Поварской и Трубникова переулка, дом Суходольского. Я заварю дело, и вскоре к Вам приеду — обещаю Вам». Опера «Соловей» так и не была поставлена.

Общество грузин Москвы

В предреволюционные годы в доме располагалось правление Общества грузин Москвы. Свои цели общество обозначило в справочнике «Вся Москва»: «Заботиться о духовном развитии и материальном благосостоянии своих членов, доставлять им полезное и приятное времяпрепровождение и оказывать пособия нуждающимся грузинам». Общество грузин проводило балы, экскурсии, устраивало так называемые вечера грузинского чая, концерты и литературные встречи. На одной из таких встреч в 1916 году выступал Константин Бальмонт, представивший грузинам свой перевод «Витязя в тигровой шкуре» Руставели.

С началом Первой мировой войны председатель общества, актер Малого театра князь Александр Южин (его настоящая фамилия была Сумбаташвили) организовал в правлении лазарет для раненых грузинских солдат. Его племянница Мария Богословская вспоминала: «Успевал (Южин. — БГ) изредка бывать и в лазарете, открытом обществом грузин в Москве для раненых, совсем или почти не говоривших по-русски. Заведовала им моя мать (сестра Южина. — БГ), а Александр Иванович устраивал там вокальные концерты, на которых чаще других выступал известный певец Большого театра С.И. Мигай».

Жители дома до революции

До 1917 года в доме жили стоматолог Владимир Ильинский и доктор медицинских наук, ординатор Мясницкой городской больницы венеролог Степан Благоволин. Последний принимал пациентов во вторник, четверг и субботу с часу до восьми вечера. Еще большую медицинскую активность развернули супруги Левитан. Вениамин Левитан, работавший в электромассажной больнице, организовал у себя на квартире школу массажа и шведской врачебной гимнастики, а также частную лечебницу внутренних и детских болезней.

На первом этаже дома находилось 69-е почтовое отделение, заведующий которого Леонид Дигнотанский жил в этом же доме. Почта до сих пор занимает старый зал с сохранившейся виртуозной лепниной на потолке.

Коммуналки

После революции шести-семикомнатные квартиры были превращены в коммуналки. В 1957 году в одной из таких коммуналок в кладовке вместе со своей женой поселился Илья Глазунов. Художник оставил воспоминания о неприветливых соседях, жаривших постоянно котлеты, и радушных испанских эмигрантах, покинувших родину во время Гражданской войны.

Доктор физико-математических наук Владимир Фридкин в своей автобиографической заметке «Прогулка по Поварской» вспоминает: «В этом старом многоквартирном доходном доме начала века прошли детство, школьные и университетские годы. Наша квартира — на четвертом этаже — до революции принадлежала чете Гагариных. Мама приехала в Москву, кажется, в двадцать первом году, поступила на биофак Московского университета и получила комнату. Квартира тогда уже стала коммуналкой, в шести комнатах жили шесть семей. Князю Гагарину и его жене оставили десятиметровую комнату при кухне. Раньше в ней жила их кухарка. Мама рассказывала, как учила старую княгиню разжигать буржуйку, заправлять фитиль в керосинку и накачивать примус... К студентке университета одинокие и несчастные Гагарины прониклись доверием. Когда княгиня узнала, что мама кроме русского знает только идиш, она стала заниматься с ней французским. Занимались на кухне поздно вечером, когда там никого не было».

Ася Заславская (родилась в 1927 году): «Наша семья приехала в Москву из Каунаса в 1914 году. Мама работала в магазине, а папа — в пекарне. В этом доме мы живем с 1937 года. Мои родители выменяли тут комнату с доплатой. Они раньше жили на улице Заморенова в очень плохих условиях. И, продав шубу и шкаф и что-то доплатив, мама купила здесь квартиру на пятом этаже. У нас было больше 30 соседей в квартире, и жили мы как одна семья. Все были очень дружны, бежали друг другу на помощь.

Во время войны два подъезда объединили в один, чтобы не весь дом обогревать. Народу было немного, многие были на фронте. Лифт не работал, и вода до пятого этажа не доходила. Поэтому приходилось с черного хода спускаться вниз. Носили воду в ведрах по крутой обледенелой лестнице. И было это очень тяжело».

Марина Ходорковская, дочь Аси Заславской: «В основном в доме жила московская советская интеллигенция. Мы жили очень дружно, собирались на кухне со взрослыми, детьми. Помню, соседом был боксер Черняховский. Во время войны создалась спортивная дивизия, и он в составе этой дивизии защищал Москву от немцев. А еще у нас жила Генриетта Черняховская. Она была тренером-селекционером по гимнастике. А у нас был очень длинный коридор, метров двадцать, и девочки, жившие у нее, которых она привозила из разных поездок, тренировались там, крутили солнышки. Потом они становились чемпионками Союза и мира.

Очень интересно было наблюдать за приемами в посольствах (напротив дома находятся два особняка, которые занимали резиденции послов ФРГ и Швеции; сейчас в них находятся резиденция посла ФРГ и посольство Новой Зеландии. — БГ). Было очень много потрясающе красивых иностранных машин. В громкоговоритель объявляли: «Машину посла такого-то государства к подъезду!» Подъезжала машина, и дамы в очень красивых туалетах, сами послы, атташе выходили. Было потрясающе интересно, а мы просто висели на окнах и за всем этим наблюдали».

Юрий Левин (родился в 1946 году): «Наши соседи были очень разными. Была женщина с дочкой, у которой муж не вернулся с войны, потом жила семья инженера Вайнрауба. Он вроде отличился при телефонизации Москвы. У него у единственного была машина в доме. Его дочь вышла замуж за венгерского дипломата. В следующей комнате жил довольно курьезный человек по фамилии Журавский. Он изображал из себя профессора. Он действительно закончил гимназию, получил какое-то образование, имел благообразную внешность и всю жизнь проработал в обществе по распространению знаний. В соседней комнате жила женщина, которая когда-то была его женой. У нее был сын, который мальчиком убежал на войну. Жила еще семья Богуславских с сыном Валерием Богуславским. Он сейчас стал крупным врачом.

С начала 1930-х годов здесь жила Мария Трифоновна, мать моего друга. Она вспоминала, как исчезали соседи один за другим. Причем абсолютно случайные люди — пара студентов, которые уж никак не должны были попасть в эту мясорубку, семья какого-то мелкого музыканта…»

Перепланировка

В середине 1970-х годов в доме провели реконструкцию: были ликвидированы практически все коммуналки, и огромные апартаменты с дореволюционной планировкой разбили на несколько отдельных квартир.

Татьяна Горбачева (родилась в 1949 году): «Мы живем в этом доме с 1938 года. Я помню, что в нашем доме жил Эдуард Марцевич — актер Малого театра. Он в то время играл в Театре Маяковского. Поклонниц у него было! Все стены были исписаны. А жена у него была Рябинкина, балерина Большого театра.

Мы, когда выезжали отсюда перед перепланировкой, разбирали темную комнату, в которой был общий склад. И нашли зеркала, кувшины его императорского двора с царской короной, медвежьи шкуры, чернильницу. А когда вернулись, у меня слезы на глазах выступили. Раньше у нас был дубовый паркет, и я думала, что все так живут. У нас был огромный широченный коридор, огромные массивные двери, темная комната для прислуги. Были ванные комнаты метров 30–35 с двумя окнами. Всего этого не стало! И отношения с соседями до перепланировки у нас были ближе, чем с родственниками».