Иллюстрация: Маша Краснова-Шабаева
Они исчезают как-то постепенно, наверное, даже по ночам. Вчера еще вышел — стоит, сегодня — уже нет. Довольно глупое ощущение: глазу чего-то недостает, и даже не сразу понимаешь, чего именно. Парапет, фантик, плевок, велосипедист — надо сконцентрироваться, чтобы сообразить: на этом пятачке все время стоял киоск с блинчиками. Теперь его нет.
И, наверное, уже никогда не будет. Мэрия давно грозилась выкорчевать все палатки и ларьки, но все как-то сдерживалась: пострадали только изготовители шаурмы, да и те не очень-то. Но теперь, похоже, борьба перешла в новую стадию. Пушкинская площадь стоит словно выбритая. Разом пропал мрачный шанхай напротив «Макдоналдса». Вагончик с хот-догами на противоположной стороне пока держится, но недалек его час. Опустела площадь Белорусского вокзала, где еще недавно торговали курой гриль, тельняшками, очками и нашивками «ВДВ». Снесено нагромождение свободной торговли у входа на ВВЦ. Иногда они умирают шумно, но чаще всего словно растворяются в воздухе, как в известном романе Филипа К.Дика. И даже еще незаметнее: у Дика на месте киоска оставалась хотя бы бумажка с надписью «КИОСК».
Вообще-то, рыдать по этому поводу совсем не хочется. Особенно по поводу мест, где кормили. Это были дрянные, невкусные, мрачные места, гори они огнем. Псевдокитайская бурда с наглым ярлыком «любимая еда Мао». Противоестественный союз картошки-гиганта с соплями расплавленного сыра и рубленой крабовой палкой. Блины. Ну, допустим, блины были еще ничего. И у них точно были свои фанаты, которые все время писали в форуме соответствующей компании: «Маасдам в новых блинах УЖАСЕН, верните обратно «Хохланд»!» Но у каждого наверняка найдется знакомый, который рано или поздно травился и этими блинами, и датскими хот-догами, и свининой по-китайски, и тошно-творными слойками «Ням-Ням». Травился так, что слово «санэпидемнадзор» не мог выговорить. Я лично навсегда запомню один фирменный блин под названием e-mail — и, мягко говоря, не расстроюсь, если на моем пути он больше не встретится никогда. Слоган «Сегодня ужинаем в аду!», который горит сейчас над Пушкинской площадью, довольно точно описывает ощущения человека, который вышел вечером на эту самую площадь, думая чего-нибудь по-быстрому перехватить.
Палатку как таковую терять и то обиднее. Песня «Ночная палатка, на сердце заплатка», стих В.Емелина «Палатки, полные всего», романтика ночного похода за папиросами — никаким мини-супермаркетом этого не заменишь. Мы тут в «Большом городе» вроде как должны беречь и воспевать всякие проявления московской автохтонности — а палатка ведь как раз из главных. Вот в Питере, например, никаких палаток нет. Там есть ларьки. А палатка — это то, что в лесу ставят, это вам всякий питерский человек объяснит. И, в общем, логика мэра как раз питерская: хватит жить в лесу, для палаток есть специальные места, называются кемпинги. Без них и вправду лучше. Пушкинская с непривычки выглядит, может, и пустовато, но явно симпатичнее. От «Бенеттона» к «Макдоналдсу» наконец-то можно пройти, не встречаясь взглядом с выводком плюшевых мутантов. И даже короткий аппендикс между Бутырским Валом и Белорусским вокзалом, вечно выглядящий как городская подмышка (и точно так же пахнущий), без ларьков вдруг приобрел какую-то светскую основательность: у него обнаружился какой-то задний план, какая-то перспектива, чуть ли не надежда на счастливое будущее.
Правда, все это, похоже, ненадолго. На подходах к ВДНХ тоже вроде как собирались разбить аллею на космическую тему, а теперь там строят большой торговый павильон. И в остальных местах тоже наверняка будут павильоны, а если поместятся — то офисные центры. На «Белорусской» вообще обещают горнолыжный трамплин. Чтобы взгляд вот так просто скользил вдаль, не натыкаясь на какуюнибудь дрянь, — такого у нас не бывает. Зато теперь он будет натыкаться на что-нибудь основательное.
А вот чего действительно жаль, так это саму идею уличного фастфуда. Его — сколько-нибудь сносного — у нас, что говорить, никогда не было. Грустно, что теперь уже и не будет. Отнимите уличную кухню у Нью-Йорка — что останется? В настоящем мегаполисе обязательно должно что-нибудь чадить, шкварчать, соблазнять запахами; жареные сосиски, печеные каштаны, пончики, закопченные утки, яблоки в карамели. И ведь первые ростки уже начали появляться. Какие-то святые люди пытались наладить торговлю каштанами — правда, видимо, трезво оценили аудиторию и потому продавали их по цене колумбийского кокаина, но тут важен порыв. Один мой знакомый думал открыть сеть с фалафелью и прочей ближневосточной кухней. А еще есть узбекская самса, осетинские пироги. Грузинская печь тоне и среднеазиатский тандыр. Пространство для маневра было бескрайнее: все уже придумано, надо только начать. Но начинать теперь и некому, и негде.
В общем, если бы у нас запретили уличную еду под предлогом ее катастрофической невкусности, никто не сказал бы и слова. Но когда запрещают саму идею, это как-то совсем неправильно. Филип К.Дик, годами питавшийся купленной на углу пиццей, такого поворота точно бы не одобрил.
